История экономического развития Голландии в XVI-XVIII веках - [13]

С XVI в. все торговые ограничительные мероприятия городского хозяйства стали отступать перед тем купеческим деловым духом, который издавна отличал голландцев и против которого оказались беспомощными прежние правители^{50}. Этот дух свободы и независимости, свойственный городам и горожанам в средние века, унаследованный голландцами как ценное сокровище прошлого и передававшийся даже чужестранцам^{51},[6] с установлением республики еще больше прежнего укрепился среди влиятельных кругов населения. Этому также способствовало все возраставшее преобладание экономических интересов в жизни народа, что получило особенно яркое выражение в городах, где уже в XVI в. сконцентрировалась значительная часть населения.

Когда в 1579 г. по Утрехтской унии северные провинции Нидерландов объединились, то причиной образования этого политического целого послужила не религиозная общность (она в то время еще отсутствовала), а необходимость защищать себя против насилий со стороны испанской монархии, которая оставила свои кровавые следы на Юге. Это насилие ощущалось в религиозной, политической и экономической областях. Именно борьба за свободу и независимость развила в голландском народе стремление создать самостоятельное государство, стремление, все более и более укреплявшееся в тяжелой борьбе.

Вначале все эти три элемента сопротивления и единения — религиозный, политический и экономический — шли рука об руку. С течением времени экономический элемент стал приобретать все большее и большее влияние и вес. Экономические интересы тесно переплетались с религиозными и политическими и оказывались решающими всюду, где дело шло о жизненных интересах нации, провинции или города. Торговый дух, которым издавна отличался этот народ, стал решающим; он еще более усилился, когда стало очевидно, что лишь экономически самостоятельный и сильный народ может удержаться в тяжелой борьбе за свое существование, и когда для торговой деятельности открылись перспективы, о которых до того времени не имели никакого представления.

Утверждали и пытались даже доказывать, что капиталистический дух голландцев являлся следствием их кальвинистской веры, что он возник в специфической атмосфере кальвинистской религиозности. Это вряд ли верно^{52}. С одной стороны, этот капиталистический дух существовал уже издавна и как раз в Южных Нидерландах, на что указывают возникшие в XVI в. во Фландрии крупные предприятия в текстильной промышленности, концентрация капитала и рабочей силы[7]. С другой стороны, самое распространение кальвинизма следует объяснять именно тем капиталистическим духом, который проник из Южных Нидерландов в Северные. Кальвинизм и капиталистический дух на чрезвычайно благоприятной для этого почве Северных Нидерландов взаимно оплодотворили друг друга, но это отнюдь не придало голландскому капитализму специфически кальвинистского характера. Среди торговой буржуазии Севера, даже после того, как она формально примкнула к кальвинизму, продолжал жить старый религиозный индиферентизм. Если в 1618–1625 гг. кальвинизм в Амстердаме временно стал безраздельно господствующей религией, то это было вызвано, в основном, политическими причинами.

Голландский капитализм, существование которого с начала XVII в. нельзя уже отрицать и который нашел свое выражение в крупном предпринимательстве, проявился прежде всего в промышленности, преимущественно в таких отраслях, как сахарная, винокуренная, пивоваренная, частично также в лейденской суконной промышленности. Значительно большее распространение крупное предпринимательство получило в судоходстве, в сельдяном и китобойном промыслах, в колониальных предприятиях. Для исторического происхождения этого капитализма характерно именно то, что он большей частью охватил специфические староголландские отрасли, и именно те из них, которые были связаны с морем и к которым еще задолго до возникновения и распространения кальвинизма голландцы проявили особенную склонность.

Для голландских купцов и капиталистов в религиозном вопросе с самого начала не было никаких сомнений: для них свобода вероисповедания была тесно связана с понятием свободы торговли^{53}. Гражданская и религиозная свобода представлялась им неразрывно связанной с процветанием предпринимательской деятельности. Католик Ян ван-дер-Векен (умер в 1616 г.), переселившийся из Мехелна, стал одним из самых крупных и влиятельных купцов Роттердама^{54}.

Религиозная непредубежденность и непредвзятость представляли в тогдашней Европе нечто совершенно новое, нечто такое, чего можно было добиться лишь в результате жестокой борьбы. Поэтому вполне естественным был вывод, делавшийся иноземными, католическими наблюдателями, что торгашеский дух голландцев, всегда устремленный только на барыши, является догмой кальвинизма. Так, венецианский посол в 1618 г. писал: «В делах голландцев господствует чудовищная, неописуемая жадность и алчность (aviditá e avarizia), и это покоится на догме и учении Кальвина»^{55}. Спустя два года этот взгляд нашел более мягкое выражение в одном венецианском отчете: «Каждый в своем доме исповедует ту религию, которая ему нравится, и если публично соблюдается только кальвинистский ритуал, то на это, по сути дела, обращают мало внимания; в одном Амстердаме ежедневно в частных домах тайным образом служат 12–14 обеден»