История Древнего мира, том 1. Ранняя Древность. (Сборник) - [6]

Точка зрения, разрабатываемая Г. А. Меликишвили, хотя и отлична от принятой в настоящей. книге, но в то же время во многом близка к ней. В сущности, мы, как и Г. А. Меликишвили, признаем наличие разного развития в пределах древ него общества, хотя мы более стремимся подчеркнуть черты общности и поэтому говорим лишь о путях развития одного способа производства в эпоху древности, а Г. А. Меликишвили выдвигает на первый план черты — различия и соответственно говорит о различных господствующих укладах производства… С другой стороны, Г. А. Меликишвили более чем мы, подчёркивает сходство между способами производства в древности и в средневековье; нам же представляется более существенным их различие; при этом, однако, вряд ли кто-либо может оспаривать тот факт, что общество древнее менее отличается от общества средневекового (и что скачок между ними не так отчетлив), чем оба они вместе отличаются от капитализма, от которого феодализм отделен более резким революционным скачком (Различные типы древних обществ несводимы просто к путям развития одного и того же рабовладельческого способа производства также, например. и для одного из авторов настоящей книги — Г. Г. Гиоргадзе, ученика Г. А. Меликишвили, а также для ряда других советских историков.).

Слишком упрощенной представляется нам картина, рисуемая В. П. Илюшечкиным («Систима внеэкономического принуждения и проблема второй основной стадии общественной эволюции». М., 1970; «Системы и структуры добуржуазной частнособственнической эксплуатации». М., 1980 г.). Автор подробно и глубоко изучает формы эксплуатации, засвидетельствованные в самых разнообразных обществах древности и средневековья, и заключает, что число возможных способов эксплуатации. ограниченно, и применение же тех или других из них зависит от ряда неодинаковых конкретно-исторических условий, и ни одна форма не является свойственной только древности или только средневековью. Из этого В. П. Илюшечкин делает вывод, что все докапиталистические классовый общества образуют одну формацию — «добуржуазную», или «вторую стадию общественной эволюции». Но при этом автор почти не рассматривает формы собственности на средства производства — на землю в первую очередь; между тем только сочетание формы собственности на средства производства с формой эксплуатации определяет господствующий способ производства и его место в историческом процессе. Совершенно в стороне оставляет автор и подчиненное поступательному движению социально-экономической истории развитии идей. Идеи, как известно, «становятся материальной силой, когда они овладевают сознанием масс», но характер идейного строя эпохи древности совершенно не сходен с тем, который был свойствен средневековью, и соответственно различны и побудительные силы массового поведения. Отметим, наконец, что в ходе дискуссии постулировались (без достаточно убедительной аргументации) и новые общественные формации, до сих нор неизвестные.

Различные участники дискуссии по-разному трактуют характер, роль и значение таких основных для теории исторического материализма категорий, как собственность на средства производства и особенно на землю, как характер эксплуатации — экономический (через рынок, где рабочая сила превращается в товар) и внеэкономический (путем принуждения), как соотношение того и другого социально-экономического фактора, т. е. формы собственности и формы эксплуатации (эксплуатация лиц, лишенных собственности на средства производства или не лишенных её). С пашен точки зрения, собственность как классовое отношение между людьми не должна смешиваться с пользованием или с владением как простым физическим обладанием, без полной возможности распоряжаться объектом в своих интересах и по своей воле. Мы придерживаемся той точки зрения, что характер общества определяется способом производства, вызванным к жизни достигнутым людьми уровнем развития производительных сил и выражающимся (на уровне социальном) в характере собственности, диктующем и характер эксплуатации, и классовый состав общества.

Не вдаваясь далее в подробное изложение взглядов и доводов оппонентов рабовладельческой формации на древнем Востоке, мы ограничились здесь указанием лишь на основные направления в дискуссии. Желающих более детально ознакомиться с ее ходом отсылаем к книге В. Н. Никифорова «Восток и всемирная история» (М., 1975). Эта работа содержит обстоятельный и в целом хорошо аргументированный разбор всех высказывавшихся в ходе дискуссии точек зрения, а также обширную библиографию.

В последние годы накал дискуссии ослаб. Основная ее польза заключалась в том, что многие ее участники (а также и те историки, которые не принимали в ней прямого участия) подвергли тщательной и всесторонней проверке систему аргументации, лежащей в основе применяемых ими исторических построений, и сделали в ряде случаев необходимые уточнения. Но нельзя считать, что все теоретические вопросы истории древнего мира уже решены. Некоторая незавершенность связана прежде всего с неравномерностью источников по различным периодам и странам в смысле их количества и качества и с неравномерной разработанностью соответствующих отрезков истории. Наибольшее обилие документальных данных для всего периода древности от самого начала классовой цивилизации до начала средневековой эпохи в настоящее время поставляет историку Ближний Восток.