История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима - [270]
Однако у Рима уже не оставалось шанса сделать глубокий вдох. На Тита одно за другим свалились три несчастья. Первым оказалось извержение горы Везувий, случившееся всего через два месяца после начала его правления. Гора Везувий находится на юго-западном берегу Италии, недалеко от Неаполитанского залива, и она громыхала столько, сколько помнили себя римляне. Люди, жившие в городе Помпеи у ее подножия, привыкли к землетрясениям, и, хотя те и усилились, никто не встревожился; никто не знал, что сильная тряска – это первая стадия извержения.
Римский писатель Плиний Младший был в Помпее 23 августа 79 года, за день до извержения. Как написал он в письме другу,
«Все тряслось и до того много дней – обычное дело в Кампанье, и не было причины для паники. Но той ночью тряска резко усилилась, люди решили, что это уже сдвиг, а не просто дрожь… Но вот начался день, с неуверенной, ленивой зарей. Все здания вокруг нас тряслись. Мы на улице, но пространство совсем маленькое, и мы боимся, почти уверены, что грядет крах. Наконец, мы решили покинуть город; Ошеломленная толпа следует за нами, предпочтя наш план собственному (вот что считается мудростью во время паники). Их число так велико, что отход замедляется, а затем они несутся мимо нас. Один раз мы останавливаемся, но только когда здания остаются позади нас. Много странных вещей происходило с нами там, и мы много чего боялись. Тележки, которые доставили нам по заказу, ползли в противоположном направлении, хотя земля была абсолютно плоской, они не стояли на месте, даже когда колеса заложили камнями. Кроме того, казалось, будто море высохло, будто трясущаяся земля оттолкнула его назад. Линия берега отодвинулась назад, и много морских обитателей осталось на песке. Позади нас сгустились пугающие темные облака, разрываемые крутящимися и мечущимися молниями, открывая громадные фигуры пламени, Они были похожи на молнии, но больше… Вскоре облака расползлись до края земли и покрыли море…
Теперь появилась пыль, пока не густая. Я оглянулся: позади нас грозно разрасталось плотное облако, следуя за нами, как несется волна наводнения по земле. „Давайте свернем в сторону, пока можем еще что-то видеть, чтобы нас не сбила на улице и не раздавила толпа наших сопровождающих”. Мы едва успели присесть, когда навалилась темнота, похожая на безлунную или облачную ночь, но еще больше похожая на темноту закрытых и не освещенных комнат. Слышны были стоны женщин, дети плакали, мужчины кричали. Некоторые звали родителей, другие детей или супруга; узнать друг друга можно было только по голосам…
Посветлело, хотя было не похоже на возвращение дня, то был отсвет приближающегося пламени. Сам огонь остановился на некотором расстоянии, но темень и пепел навалились снова с огромной тяжестью. Мы вскочили и снова, и снова отряхивали пепел, иначе нас бы покрыло им целиком и раздавило бы его весом. Я мог бы похвастаться, что не издал ни стона в такой опасной ситуации, ни одного трусливого слова, я считал, что погибаю со всем миром, и мир погибает вместе со мной».>2
Те, кто не покинул город, были погребены под двадцатью пятью футами пепла или задохнулись от жара и газов. Более двух тысяч человек погибло в одну ночь.
Тит послал из Рима помощь пострадавшим и сам посетил место, как только исчезла опасность. Он находился в Помпеях второй раз, проверяя, что еще можно сделать для облегчения положения, когда в Риме начался маленький пожар и в результате сгорел огромный район города. А по пятам огня пришла эпидемия, которая очистила перенаселенные хижины вокруг бывшего города, убивая людей десятками.
В 81 году, все еще борясь с последствиями бед, Тит слег с лихорадкой и умер в возрасте сорока двух лет. Он был принцепсом Рима менее трех лет, и все три года были ужасными. Вероятно, лихорадка стала для него освобождением.
По смерти Тита его брат Домициан был объявлен преторианской гвардией императором – и неизбежно утвержден Сенатом как принцепс двадцатью четырьмя часами позднее. Домициан никогда не был любимцем отца; какие бы внутренние сомнения в нем это не вызывало, он сразу же начал действовать как император по отношению к Риму, абсолютно не считаясь с Сенатом.
Это не обязательно было плохо. Светоний говорит, что его жестокость в основном проявлялась в интересах закона и порядка.
«Он скрупулезно и сознательно администрировал справедливость. Он убирал присяжных, которые принимали взятки, вместе со всеми их коллегами… Он так старался сдерживать городских чиновников и правителей провинций, что они скоро стали более честными и справедливыми».
Домициан также строго следил за общественной моралью: «Он изгнал бывшего квестора из Сената, потому что тот предавался игре и танцам», – замечает Светоний. Он сделал для проституток незаконным получение наследства, а когда обнаружил, что одна из девственниц-весталок на деле имела многочисленные любовные связи, то объявил, что будет назначено традиционное наказание. Ее закопали живой, а ее любовников публично «забили насмерть прутьями».>3
Все это было совершенно законно, хотя и жестоко. Домициан не был склонен выказывать милосердие; он действительно воспринимал свою власть очень серьезно. Вскоре после вступления во власть он принял титул
История Средневекового мира с IV века до начала века XII – от подъема Византийской империи до первых Крестовых походов. От рождения Мухаммеда до раздела империи Каролингов.Не просто сухие факты, но и подробный и яркий рассказ о внешней и внутренней политике государств Средневековья, о религии и ее роли в повседневной жизни и системе управления.Результатом стала потрясающая мозаика событий, свидетельств и документов, в которой в равной степени важен каждый элемент.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Правление Филиппа II — сына Карла V, государя, удерживавшего в своих руках значительную часть Европы и Нового Света… При нем продолжался Siglo de Oro — Золотой век Испанской империи, когда она оставалась флагманом всей католической Европы и обеих Америк. Окончательное покорение Чили, исследование рек Рио-де-ла-Платы, Параны, Ориноко. Основание Буэнос-Айреса и Асунсьона — будущих столиц новых колоний — Аргентины и Парагвая. Присоединение Португалии к Испании и переход заморских колоний Португалии под власть Мадрида. Завоевание Филиппинских островов и мечты о проникновении в Китай. Как жила первая из империй, над которой никогда не заходило солнце? Читайте об этом в увлекательном исследовании британского историка Хью Томаса.
Сэр Джон Джулиус Норвич — один из известнейших британских историков, специалист по итальянскому Средневековью и Возрождению, автор бестселлеров «История Византии» и «История Венецианской республики».Более двухсот восьмидесяти человек восседали на Святом престоле со времен святого Петра и до наших дней.Были среди них святые и убийцы, аскеты и распутники, беспринципные интриганы и великие политические деятели, мракобесы и свободомыслящие интеллектуалы.Джон Джулиус Норвич в своем блестящем исследовании не оставляет без внимания ни периодов взлета папства, ни периодов его падения и позволяет нам увидеть полную картину истории понтификата, существование которого длится уже почти две тысячи лет.
Сицилия – вот ключ ко всему», – говорил Гете. Это крупнейший остров в Средиземном море. Это посредник между Европой и Африкой. Это ворота между Востоком и Западом, связующее звено между латинским и греческим мирами. Финикийцы и греки, карфагеняне и римляне, готы и византийцы, арабы и норманны, немцы, испанцы и французы – все оставили свой след на Сицилии. Почему именно Сицилия стала таким перекрестком культур? Какие из многочисленных легенд о ней правдивы, а какие – нет? И почему история острова оказалась столь трагичной? Об этом рассказывает в своей увлекательной книге сэр Джон Джулиус Норвич.
«Я не умею играть на кифаре или лире, — сказал стратег Фемистокл, — зато мне известно, как сделать небольшой город великим». Он не солгал: первый в истории человечества маневренный боевой флот, построенный в 483–480 годах до нашей эры, превратил Афины в величайший город Эллады. Двести афинских трирем, — истинных властителей моря, — принесли Афинам блестящую победу при Саламине и оборвали наступление войск персидского царя Ксеркса на Европу. Начался золотой век Афин, время демократии, славы, расцвета торговли и ремесел, небывалого взлета наук и искусств. И всем этим афиняне были обязаны флоту и морю. В удивительной книге Джона Хейла перед читателем предстает история героической борьбы афинян с захватчиками и несправедливого отношения к собственным военачальникам, изощренных политических интриг и необъяснимых стратегических просчетов, столкновения идеалов и триумфа человеческой воли. Перевод: Н.