История диджеев - [45]

’ группы Tams и ‘What Difference A Day Makes’ Эстер Филлипс. Невероятно, но в районе Вирджиния-Бич даже была пара клубов с названиями Mecca и Casino.

В наши дни этот мирок организован вокруг Association of Beach and Shag Club DJs. Благодаря усилиям диджея Джона Хука (John Hook), а также специального магазина Wax Museum в городе Шарлотт (Северная Каролина) пляжная музыка жива до сих пор. В маленьком уголке на юге-востоке Америки продолжается поиск редкого винила и замечательных танцевальных записей.

От северного соула к нью-энерджи [66]

Северный соул стал реваншем провинциального городка. Хотя он родился в крупном Манчестере, прославившие его легендарные клубы располагались в совершенно немодных местах: Танстолле, Уигане, Блэкпуле, Клитхорпсе. Несмотря на почти полную изоляцию от Лондона и индустрии звукозаписи, его влияние было впечатляющим.

Многие диджей, набиравшиеся опыта в дансингах, бинго-залах и дискотеках севера, сыграли определенную роль в начальном этапе развития британского хауса. Среди них Майк Пикеринг (Mike Pickering), Колин Кёртис, Джонатан Вудлифф, Иэн Девирст, Иэн Левин, Пит Уотермэн (Pete Waterman).

С музыкальной точки зрения, воздействие этого движения сильнее почувствовалось уже после его упадка, а не в момент расцвета. Дух северного соула ощущается в таких треках, как ‘Tainted Love’ и ‘What’ группы Soft Cell (изначально исполнявшихся соответственно Глорией Джонс и Джуди Стрит [Judy Street]) и ‘One Night In Heaven’ и ‘How Can I Love You More?’ от M People (вдохновленных песнями ‘Highwire’ Линды Карр [Linda Carr] и ‘Where Do We Go From Here’ группы Trammps). Многие артисты и коллективы, например, Пол Уэллер (Paul Weller), Ocean Colour Scene, St Etienne и Belle & Sebastian открыто признаются в любви к этому жанру, а занявший первое место британского чарта грандиозный хит 1999 года ‘Rockafeller Skank’ от Fatboy Slim не стал бы таковым без сэмпла из инструментального трека ‘Sliced Tomatoes’ команды Just Brothers.

Кроме того, прямыми потомками северного соула являются изобретенный Иэном Левином стиль «хай-энерджи» (hi-NRG[67]) и последовавший за ним «нью-энерджи» (nu-NRG[68]) продвигавшийся такими популярными диджеями, как Блю Питер (Blu Peter). Толл Пол (Tall Paul) и ныне покойный Тони Де Вит (Tony De Vit).

Эта целиком выстроенная из фиаско и неудач сцена оставила нам впечатляющее собрание классических соул-записей в мотаунском стиле, которые без нее остались бы безвестными. Оно также возродило (пусть и ненадолго) карьеры исполнителей, уже было вернувшихся к сборочным конвейерам детройтских автомобильных заводов. И все это благодаря тысячам танцоров из британской глубинки, страстно веривших в свое увлечение.

Пожалуй, самое ценное наследие северного соула — это наследие культурное. Невозможно игнорировать его поразительное сходство с возникшими через полтора десятилетия хаус- и рэйв-движением, а, учитывая многочисленность диджеев, занятых на обеих сценах, было бы глупо утверждать, что это всего лишь совпадение. Восхваляя его духовную целостность, Джонатан Вудлифф сравнивает северный соул с кругом фанатов хауса, сформировавшимся после Ибицы. «На моей памяти, за 23 года диджейства и клаббинга не было другой сцены с такой крепко сплоченной тусовкой, — говорит он. — Там все друг друга знали».

Северный соул породил общенациональную сеть, объединившую клубы, коллекционеров и диджеев. Хотя он подарил чартам их первые клубные треки, на каждую кроссовер-мелодию приходилось с полсотни тех, что не выходили за клубные стены. Северный соул был настолько чистым андеграундным движением, насколько это вообще возможно. Он поощрял сильнейшую, почти родовую преданность, сдабривая ночные бдения тысяч страстных танцоров пропитанным потом и наркотиками эскапизмом. Если вы до сих пор думаете, что клубная культура началась с рэйв-движения, подумайте еще.

В наши дни большинство ночных цитаделей северного соула посещают чудаки, вернувшиеся туда после того, как выросли их дети, в надежде вновь обрести музыку своей молодости (волосы или фигуру уже, к сожалению, не вернешь). Несмотря на регулярные вечеринки по выходным и их популярность среди молодежи, северная сцена уже никогда не будет такой же оживленной, как раньше. Но это не умаляет значения отличных пластинок и клубов двадцатипятилетней давности.

«Все подумали, что я сошел с ума, — хохочет клаббер Энди Уинн, — когда я сказал своим друзям, что намерен купить вывеску Wigan Casino. Взял на работе отгулы на четверг и пятницу. Меня спросили, далеко ли я собрался, а я ответил: «Нет, всего лишь в Уиган». Объяснять подробнее не было смысла, они бы не поняли. Для меня эта вывеска символизирует то особенно счастливое время, когда я нашел лучшую для себя музыку, лучшую амосферу, лучшую сцену… [Уинн поглаживает вывеску.] Превосходно. Для меня это произведение искусства».

Ну, а пластинки говорят сами за себя: семидюймовые сгустки чистых эмоций. Современные коллекционеры регулярно отдают четырехзначные суммы за тогдашние раритеты, и хотя можно усомниться в здравости ума человека, предложившего пятнадцать «косых» за сингл с пятном от кофе на стороне Б, именно музыка толкает его и ему подобных на такие поступки. «Я умру от потрясения, если через двадцать лет узнаю, что кто-то едет за двести миль, лишь бы услышать какие-нибудь старые оборотки