История диджеев - [25]
«Моды ходят в дансинги, такие как Hammersmith Palais, Marquee, на разные «дискотеки» — клубы, в которых играют граммофонные пластинки», — писали Чарльз Хэмблетт (Charles Hamblett) и Джейн Деверсон (Jane Deverson) в вышедшей в 1964 году книге ‘Generation X’. На протяжении шестидесятых годов клубная культура Англии приводилась в движение этой уникальной британской субкультурой. «Моды были пропастью между полной занятостью и несбывшимися надеждами, недостающим звеном между разбомбленными кварталами и рекламой Bacardi», — писала Джули Берчилл (Julie Burchill) в Damaged Gods.
Моды появились в результате наметившегося в пятидесятые годы раскола между любителями традиционного джаза (в основном представителями среднего класса) и модернистами, предпочитавшими современный джаз Чарльза Мингуса (Charles Mingus) и экзистенциальную философию Жан-Поля Сартра. Этих последних поставляли еврейские семьи, Ист-Энд и рабочий класс. По мере того как культ выходил за пределы эстетствующих кругов, характерными признаками модов становились одержимость модой и пристрастие к амфетаминам. Кроме того, они любили танцевать под ямайскую и афроамериканскую музыку.
Lyceum явился предтечей, но в 1963 году для модов, любивших негритянскую музыку, первым пунктом назначения был клуб Scene, которым владел неугомонный ирландец Ронан О’Рэхилли (Ronan O’Rahilly). Прежде это местечко в Сохо было джазовым клубом (Cy Laurie’s Jazz Club). Как и в Picadilly, здесь когда-то выступала еще никому не известная группа The Rolling Stones.
Scene представлял собой сырую душную комнату в подвале, настолько маленькую, что посетителям не оставалось ничего другого, кроме как танцевать. Еврейский юноша по имени Марк Фельд (Marc Feld) был одной из «звездочек» клуба. (Под псевдонимом Марк Болан [Marc Bolan] он позже стал поп-звездой.) Хотя официально алкоголь там не продавали, купить колу с виски не составляло большого труда. Также, конечно, там можно было достать амфетамины, что ребята обычно и делали.
Однако большинство людей приходили в Scene вовсе не для того, чтобы хлопнуть виски или проглотить пару таблеток. Они хотели послушать диджея. Его звали Гай Стивенс (Guy Stevens). Если Иэн Сэмвелл в Lyceum был случайным участником революции в британской клубной культуре, то Гай Стивенс может считаться ее Лениным, убежденным в революционной силе диск-жокея. Этот кудрявый маньяк постоянно кипел энтузиазмом, а его сеты максимального ритм-энд-блюза стали столь же легендарными, сколь и его пристрастие к наркотикам. Гай Стивенс любил «алые сердечки»[41] не меньше своих слушателей.
«Гай ставил все эти классные пластинки с ритм-энд-блюзом, и мы оттягивались всю ночь. Конечно, почти все принимали таблетки. Иначе нельзя, если вы танцуете ночь напролет. Сейчас точно с той же целью употребляют экстази», — объяснил репортеру Evening Standard Джонни Моук (Johnny Moke), слывущий лицом шестидесятых.
«Все приходили, чтобы послушать Гая. The Rolling Stones, The Beatles, Эрик Клэптон — все яркие звезды. Народ съезжался со всей страны, а также из Франции и Голландии, даже в понедельник — настолько это было хорошо», — говорит Ронан О’Рэхилли. Сеты, которые Стивенс ставил в Scene, служили сырым материалом для The Who и Small Faces, переработавших многие сыгранные им записи.
О’Рэхилли вспоминает: «Стивенс носил свои пластинки в огромном чемодане и так за них боялся, что сидел на нем все время во время работы. Я даже видел, как он на нем спал! Для него это было религией, ей-богу».
Он часто проводил дни, бродя по музыкальным магазинам в поисках желанных раритетов. Каждую пятницу с утра Стивенс направлялся в подвал одной лавки на Лайсл-стрит в китайском квартале, где горячий поклонник ритм-энд-блюза распродавал только что привезенные сорокапятки из небольшой коробки, стоявшей на столе. К обеду все пластинки разбирались, а продавец растворялся в толпе.
Стивенс принадлежал к растущему сообществу любителей соула и переписывался с такими людьми, как Роджер Игл (Roger Eagle) — диджей-резидент манчестерского Twisted Wheel. «Гай был славным парнем, присылал мне пластинки», — вспоминал о нем Игл незадолго до своей смерти в мае 1999 года.
Стивенс также работал на лейбл Sue — филиал Island Records — и продвигал песни Ike & Tina Turner, Бетти Эверетт (Betty Everett) и Руфуса Томаса. Он сыграл важную роль в карьерах групп Free, Traffic, Bad Company, Mott the Hoople и Spooky Tooth и сильно повлиял на британский звукозаписывающий бизнес в целом. Кроме того, он был преданным фанатом рок-н-ролла, души не чаял в Джерри Ли Льюисе (Jerry Lee Lewis) и основал фан-клуб Чака Берри.
К сожалению, его бьющая ключом жизнь оборвалась слишком рано. Он умер 28 августа 1981 года от передозировки лекарств, которые ему прописали для лечения алкоголизма. Его трагический уход произошел как раз после того, как он спродюсировал свою лучшую запись — London Calling в исполнении The Clash.
Scene не был единственным клубом в подобном роде. Кроме него работали Flamingo, Purley Orchid, La Discothèque, Roaring Twenties и Crazy Elephant (где свое мастерство показывал другой чернокожий диджей Эл Нидлз [
