История церкви, рассказанная просто и понятно - [17]
Так росли христианские церкви, и настал миг, когда Рим уже не мог ни игнорировать веру, ни подавить ее – и ему пришлось идти на уступки.
Впрочем, этот период необычайного роста, предшествовавший переходу христианства из катакомб в имперские дворцы, призван напомнить: Церковь истинно кафолична только тогда, когда ею движет евангельский призыв – привести всех к живой вере в Иисуса Христа.
Рекомендации к дальнейшему прочтению
Davidson, Ivor J. The Birth of the Church: From Jesus to Constantine, AD 30–312, Baker History of the Church. Vol. 1. Grand Rapids: Baker, 2004.
Davies, J. G. The Early Christian Church: A History of Its First Five Centuries. Garden City, NY: Doubleday, 1967.
Dunn, J. D. G. Jews and Christians: The Parting of the Ways. Grand Rapids: Eerdmans, 1999.
Green, Michael. Evangelism in the Early Church. Grand Rapids: Eerdmans, 1970.
Hurtado, Larry. How on Earth Did Jesus Become a God? Historical Questions about Earliest Devotion to Jesus. Grand Rapids: Eerdmans, 2005.
Wagner, W. H. After the Apostles: Christianity in the Second Century. Minneapolis: Fortress, 1994.
4. Если Тибр разлился
Гонения на христиан
В глазах широкой публики ранняя Церковь прежде всего была благородной армией мучеников. Да, во многом это так. И не было мученика благороднее, нежели Поликарп, убеленный сединами епископ малоазийской Смирны.
Почтенный пастырь был христианином. Власти привели его на заполненную народом арену и готовились отдать на растерзание львам – но неохотно. Они предпочли бы снять с него обвинения.
«Просто поклянись именем Цезаря», – упрашивал наместник.
«Я христианин, – ответил Поликарп. – Если хочешь узнать, что это значит, назначь день и слушай».
«Убеди людей», – сказал правитель.
«Я буду объяснять тебе, но не им».
«Тогда я брошу тебя к зверям!»
«Веди своих зверей».
«Презираешь зверей? Я сожгу тебя!»
«Ты пытаешься запугать меня костром, который не прогорит и часа – но ты забыл о неугасающем адском огне!»
Наместник воззвал к людям: «Поликарп говорит, он христианин!» – и толпа взревела: «Это учитель Азии! Отец христиан, губитель наших богов!»
И Поликарп взошел на костер, молясь о том, чтобы смерть его была принята как достойная жертва.
Впрочем, подобная картина – беззащитные мирные христиане в белых мантиях, грозные львы, алчущая крови толпа и эхо криков в амфитеатре – весьма обманчива. До 200 года нашей эры римляне если и пытались заставить христиан замолчать, то в лучшем случае без особого интереса, и лишь немногие римские императоры были кровожадными злодеями.
Но зачем же тогда римляне гнали христиан? И почему мы, оглядываясь в прошлое, называем ту эпоху веком мучеников?
Начнем с основ политики Рима. Имперские власти были на удивление толерантны к религиям земель, захваченных римскими легионами. Если покоренные страны добавляли к церемониям своих национальных религий почитание императора, Рим не вмешивался почти никогда.
В одном примечательном случае Рим даже отказался от требования воскурять императору фимиам. Этим исключением стали иудеи, фанатично верные одному истинному Богу и готовые превратить свою страну в пропитанную кровью пустыню – но не признать иное божество.
И до тех пор, пока римские власти считали христиан всего лишь еще одной иудейской сектой, последователи Иисуса благополучно пребывали под той же неприкосновенностью. Империя их не угнетала. Но как только иудеи ясно и четко дали понять, что не имеют с новым движением ничего общего, ситуация радикально изменилась.
Как только римляне поняли, чего добиваются христиане, те стали еще более невыносимой костью в горле, чем иудеи. Иудеи, в конце концов, были «замкнутым обществом, “обрезанным” народом, отделявшим себя от других. Жили они особняком, богослужения свершали тоже сами по себе и не слишком-то активно набирали прозелитов». А вот христиане – так те непрестанно говорили о своем Иисусе, намереваясь обратить в христианство все население империи! И то, сколь стремительно они распространялись, показывало, что это далеко не пустые мечтания. Они не только, подобно иудеям, отказывались почитать императора как живого бога, – они изо всех сил убеждали каждого подданного империи отвергать императора. И ясное дело, время от времени чувствовали на себе гнев империи и ее народа.
Так почему же римское общество столь ненавидело первых христиан? Потому что те жили иначе. «У нас есть репутация, – сказал Тертуллиан в “Апологии”, – тех, кто живет в стороне от толп».
Слово, используемое для описания христиан в Новом Завете, имеет огромное значение. Это термин hagios, часто переводимый как святые. Он означает святые, праведные, но его корень предполагает значение иные. Выходит, нечто святое отличается от других вещей. Храм свят, ибо отличается от прочих строений; день субботний свят, ибо отличается от прочих дней. Тем самым христианин – это человек совершенно иной природы.
Люди всегда с подозрением смотрят на тех, кто от них отличается. Самый верный путь к беззаботной жизни – это не инаковость, а послушание и схожесть. И чем серьезнее относились к своей вере ранние христиане, тем больше им грозила опасность со стороны толпы.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.