История целибата - [33]
Гностик Юлий Кассиан пошел дальше – он учил, что земная миссия Христа состояла в спасении людей от половых сношений. Если бы они были целомудренными, река Иордан «потекла бы вспять»[152]. Он доказывал, что если у мужчин есть половые члены, полные спермы, а у женщин – влагалища для ее принятия, это еще не значит, что Господь благоволит половым сношениям. Если бы было иначе, почему Он говорил о благословении тех, кто стал евнухами в Царствии Небесном?
И Маркион, и Кассиан опирались в своих учениях на «Евангелие от Египтян»[153], в котором Иисус так ответил на вопрос Саломии о том, доколе будет царствовать смерть: «Доколе вы, жены, будете рождать»[154]. В другом Евангелии гностиков Иисус так сказал о женщине: «Я поведу ее и смогу сделать подобной мужчине, чтобы она могла проникнуться живым Духом, как вы, мужчины. Поелику каждая женщина, которая делается подобной мужчине, войдет в Царствие Небесное».
По мысли гностиков, это означало, что нестойкая духом Ева должна была исчезнуть, вновь став прочным, чистым ребром Адама. «Войдите же через ребро (Адама), откуда бы ни пришли вы, и укройтесь от Зверей[155], – побуждали они ее – Спрячьтесь от всякого опыта похоти, потому что желания, которые он вызывает, подтачивают стремление души к единению с Господом». Половые отношения были «помехой нечистоты, исходящей из Ужасного Огня, изошедшего из их плотской части»[156] – но прекращения их было недостаточно. Для воскресения души было необходимо преодолеть половое влечение.
Один молодой христианин трагически усвоил этот урок. Чтобы избавиться от непокорного полового члена, он взял серп и отрезал его себе со словами: «Это ты всему причина, это все из-за тебя!» Но апостол энкратитов Иоанн не поздравил его с тем, что он сам себя оскопил, поскольку опасность таилась в другом, в «невидимых причинах, возбуждающих все позорные чувства и являющих их на свет»[157].
Для гностиков, которые сумели подчинить свои страсти и опыт союзу души с Богом, жизнь была оазисом физической и духовной безмятежности в суровом и неправедном мире. Это было вдвойне справедливо для женщин, сидевших подле мужчин у ног их учителей-гностиков, забывших зов собственной плоти, стремившихся лишь к овладению истинным знанием, вознесенных верой до равного положения с гностиками-мужчинами.
Разница между общепринятым отношением к женщинам и тем, как к ним относились почти все учителя гностиков, была настолько разительной, что иногда их обвиняли в сексуальных преступлениях. Ничего удивительного в этом не было – приятие гностиками искупления грехов женщинами наравне с мужчинами не имело аналогий ни в иудаизме, ни в обычном христианстве, ни в язычестве. Раввины предупреждали, что обучение Торе дочери было равносильно обучению ее аморальности. Отец Церкви Тертуллиан язвительно комментировал разрешение посещать храм девушке с неприкрытым лицом:
Ее пронзают многочисленные взгляды сомнительных людей, ее ласкают многие пальцы, ее слишком сильно вожделеют, она чувствует, как по телу разливается жар, когда ее похотливо целуют и обнимают[158].
Можно себе представить, какой гнев охватил бы людей, подобных Тертуллиану, если бы они узнали о том, что учителя-гностики относились к женщинам, искупившим грехи целибатом, так же, как к мужчинам. Но абсурднее всех против гностиков выступали язычники: «Другие говорят, что они поклоняются детородным частям своего предстателя и жреца и чтут его тайные органы, считая его как бы самим отцом»[159].
Наследие гностиков будущему состояло не в рождении детей, а в духовном спасении при крещении и мудрости. Как и у энкратитов, бойкот чрева представлял собой благодатный путь обратно в божественный рай, утраченный Адамом и Евой в результате грехопадения в Эдемском саду. Если женщины сами бойкотировали собственное чрево и отказывались от рождения детей, гностики признавали их духовное искупление грехов и побуждали присоединяться к учебным группам, членство в которых традиционно предназначалось мужчинам. Жестокий физический мир таял в теплых лучах свечения их гностицизма, истинного знания, раскрывавшего суть основных, самых значимых истин, определяющих пути развития мира – супружества, любви, отцовства и материнства, и убеждал их в том, что «цельность совершенной мысли» на самом деле составляла Божественную общину на земле.
«Господи, дай мне целомудрия и умеренности, но только не теперь»
Вполне возможно, что молитва молодого Августина: «Господи, дай мне целомудрия и умеренности, но только не теперь» – самая известная молитва христианского мира. После того как он ее произнес, на протяжении долгих веков эта молитва находила отклик в сердцах людей и сделала Августина родственной душой многих из тех, кто любил, страдал и был полон благих намерений. Кто из нас хотя бы раз в жизни не обращался к Господу с такой просьбой – если не о целомудрии и умеренности, то о других желанных грехах?
Августин происходил из обеспеченной семьи. Он был высокообразованным человеком, его долгая жизнь (340–430 гг.)[161] пришлась на время важных изменений и сдвигов в христианстве, включая монашескую революцию. Он сам как блестящий и благочестивый католик, по мнению некоторых – величайший из отцов Церкви, был чрезвычайно влиятелен в оформлении ортодоксальной теологии, особенно в вопросе о целибате.
