История будущего - [16]

, объясняя, что в нем раскрывается основной релятивистский характер энергии, материи и времени. На что этот личиночный человек как член Муравейника реагирует примерно так: «А может уравнение Эйнштейна сказать, стану ли я богатым, и назвать дату моего выхода из тюрьмы в соответствии с решением совета по условно-досрочному освобождению?» На это можно ответить примерно так: «Ну, вообще-то данное уравнение предсказывает существование ядерной энергии, силу гравитационного поля, замедление течения времени, позволяющее нам жить миллиарды земных лет, звездолеты, приводимые в движение реакцией термоядерного синтеза, и т. д.». Вероятно, уравнение можно применить к вашим проблемам адаптации к Муравейнику (если вы действительно понимаете смысл этого уравнения), но, чтобы в этом разобраться, вы должны обладать постмуравьиной нервной системой, что автоматически делает ваши личиночные проблемы менее значительными, и т. д.

Люди, пишущие о Таро, если они на самом деле посвящены в общества «Адептов» (практиков примитивных нейро-программирующих систем), всегда уделяют особое внимание «духовным урокам», которые преподносят изображения карт в колоде и преуменьшают роль экстрасенсорного восприятия. К примеру, и Уэйт, и Папюс, и Успенский, — каждый из них опубликовал собственную версию расшифровки аллегорий Таро, почти не упоминая о предсказательном характере карт. Кроули упоминает о предсказательном характере карт только на пяти страницах Приложения к его «Книге Тота», посвященной символизму Таро.

Вероятно, синхронистичность и телекинез существуют, особенно при оперировании нейрофизическими символами. Прорицание при помощи тасования карт с изображением химических элементов настолько же эффективно, насколько эффективен и любой другой метод прорицания, — особенно если он заставляет вопрошающего задуматься о ситуациях собственной жизни с точки зрения молекул, электронных оболочек, квантовых скачков, зарядов, каст Муравейника и т. п. Прорицание с использованием Таро может быть полезной психофизической медитативной техникой, хотя смысл прорицания будет расшифрован лишь в той мере, в какой вы понимаете научное нейрогенетическое значение карт. Если карты истолковываются в примитивной системе «это для меня хорошо, а это — плохо», то человеку достается в удел лишь проживание этических драм и мыльных опер Муравейника.

ВОСЕМЬ КОНТУРОВ И 24 СТАДИИ ЭВОЛЮЦИИ

Наша теория основана на эволюции восьмиконтурной нервной системы через двадцать четыре метаморфные стадии, каждая из которых характеризуется возрастающим числом степеней свободы. Но почему этих стадий двадцать четыре?

Потому, что у каждого из восьми нейральных контуров есть три последовательные функции, которые в индуистской традиции связаны с соответствующими тремя божествами:

Тримурти (Троица) в индуизме символизирует принимающую, интегрирующую и передающую функции нейрона. Прием: Шива; Интеграция: Брахма; Передача: Вишну.

Принцип действия любого нейрального контура очень прост. Рецептор (принимающее окончание чувствительного нервного волокна) получает сигнал, затем ядро должно интегрировать этот сигнал, а эффектор (передающее окончание нервного волокна) должен передать этот сигнал далее наружу: к соответствующим нервам, мышцам, железам. В организме каждую секунду активизируются целые цепочки и системы таких рефлекторных дуг. Эти нейромагистрали настолько многочисленны и так сильно разветвлены, что каждый участок нервной системы находится в соединении с любым другим ее участком. При этом на каждом уровне сложности сохраняется эта трехбитовая упорядоченность: прием, интеграция, передача (или действие).

Китайцы называют доктрины Лао-цзы, Будды и Конфуция Тремя Учениями.

В этой дальневосточной троице легко различаются все те же три нейральные функции:

Лао-цзы олицетворяет пассивный, само оправдывающий, отрешенный воспринимающий аспект учения (Шива).

Будда — интегрирующий, сравнивающий, ищущий доводы в пользу Срединного Пути.[4] Это тело нервной клетки (Брахма).

Конфуций олицетворяет передающую стадию нервного импульса — связанную с социальным объединением, внешними контактами, межперсональными связями (Вишну).

В сравнении с ньютоновской жесткостью иудейской доктрины, сумевшей подчинить себе западный мир, три этих китайских учения выглядят уже примитивно-эйнштейновскими. Это личностные, релятивистские доктрины терпимости. Это доктрины Направления, Пути, генетического Благородства. Короче говоря, они эволюционны. В них нет догматичной ньютоновской приверженности единой церкви, единой незыблемой истине, единому ритуалу, и они идеально согласуются с нейрологической структурой реальности. Как указывал Г. Дж. Уэллс, такая позиция решительно противостоит состоянию ума, которое все шире распространялось в обществах Иудеи, Египта и Вавилона, когда мысль о едином Боге была первой и главной. Ни Гаутама, ни Лао-цзы, ни Конфуций не имели никакого представления об идее одного ревнивого Бога, одного Бога, не терпящего «никаких иных Богов»,[5] одного страшного истинного Бога, который не выносит… каких бы то ни было шуток по поводу незыблемого единства сущего.