История большевиков в документах царской охранки - [23]

[Дело МОО № 1905–1908 гг.]

[По имевшимся у Нач. Моск. Охр. Отд. агентурным сведениям, многое из сообщенного ему Департаментом оказывалось неверным, о чем он и счел нужным поставить в известность Департамент.]

Директору Д-та П. 7 июля 1909 г.

Имею честь донести Вашему Превосходительству, что, по имеющимся во вверенном мне Отделении агентурным сведениям, у Богданова, Марата и «Никитича» (Красина) идут, отчасти на почве философского и тактического разногласия, а главным образом на личной почве, трения с Лениным и главным образом с «Виктором» (вероятно, Лозинским). Последний, вопреки положительному отношению 3-х названных лиц к Большевистскому Центру, хочет вызвать раскол и обвиняет их в отзовизме и ультиматизме, а равно и в похищении денег.

Никакой агитации против Большевистского Центра указанные три лица не ведут; школа открывается не на похищенные в Тифлисе деньги, а на деньги, пожертвованные Горьким и другими лицами, которые дали пожертвования исключительно на это дело. Школа открывается Горьким, Луначарским, Алексинским, Богдановым и находящимся ныне в Москве Михаилом Вилоновым. Марат и «Никитич» участия в открытии школы не принимают.

Похищенные в Тифлисе деньги не передаются в Большевистский Центр из недоверия к «Виктору»; они будут переданы этому центру на съезде.

Письма в Москву шли действительно через «Станислава Вольского», арестованного в Москве. В этих письмах Богданов и бывший тогда за границею Михаил Вилонов хотели добиться утверждения школы местными организациями помимо центра.

Отзовистская кампания поднята Лениным и «Виктором», первый взял на себя теоретическую часть, а «Виктор», ради личных корыстных целей, практическую, путем разных интриг.

«Станислав» — сторонник отзовизма, но он, как и другие представители отзовистского течения, всеми силами старается избежать раскола в Большевистском Центре.

Заседание Большевистского Центра совместно с представителями от областей состоялось в мае месяце, и представитель от Московской области Шулятиков (в организации «Донат», а в наблюдении «Гнедой») вернулся уже давно. На этом совещании разбирались различные вопросы.

[Один из учеников школы на Капри был служивший в Охр. Отделении Андр. Серг. Романов (охранная кличка «Пелагея»), в агентурной записке от 8 марта 1910 г. рассказавший историю этой школы. Вот эта «записка».]

Весной минувшего 1909 г. среди пребывающих за границей партийных интеллигентов возникла мысль об организации особой школы для подготовки опытных и серьезных профессионалов из рабочей среды; главным основанием для организации подобной школы являлось, с одной стороны, желание дать возможность принять активное участие в наиболее ответственной деятельности самих рабочих, а с другой — отсутствие должного числа опытных интеллигентных руководителей. Лицами, проектировавшими организацию этой школы, оказались: Горький, который взял на себя обязанности по изысканию необходимых для осуществления проекта средств, Богданов (он же Максимов), Луначарский, Алексинский и Лядов, позднее к ним присоединились Покровский и Вольский. Задачей устроителей школы, что было и одобрено резолюциями поместных партийных организаций, являлось желание дать партии необходимое количество опытных работников, не вводя последних в период обучения в дебри фракционных, идейных и иных течений, в текущий период волнующих умы членов партии; словом, предполагалась школа строго партийная, без каких-либо фракционных оттенков и направлений. Собранные на школу средства были скудны и рассчитаны таким образом, что хватить их могло лишь при том условии, если время обучения будет ограничено максимум четырьмя месяцами; комплект учащихся, сообразно материальным и техническим условиям, также ограничивался возможностью пригласить на первый раз в школу не более 12–15 чел. слушателей; предпочтение в праве первыми прислать в школу своих представителей отдано было партийным организациям Центр. промышл. района, каковой считается наиболее серьезным и особенно важным в партии.

Хотя при открытии школы и предполагалось, что школа должна носить характер исключительно общепартийный, а не фракционный, однако на деле в школе произошел раскол: вышеназванный Богданов (он же Максимов), а за ним и остальные учредители школы, включительно до Горького, в конце концов не выполнили своей задачи и придали школе фракционный оттенок, усвоив себе и сообщив обучающимся в школе особый и несогласный с центром партии взгляд на оценку текущего момента; они оказались левее б-ков, настаивают, в частности, на необходимости спешной военно-технической работы в рядах армии и были названы позднее группой «Вперед». К взгляду Богданова и его единомышленников не согласились присоединиться не выходившие из директив партии и следовавшие общему партийному течению пять учеников: «Староверов», «Василий», «Аля-Алексинский», «Пахом» и «Фома»; все они были исключены из школы. Эту пятерку центр пригласил в Париж, где ими был прослушан ряд лекций, читанных «Лениным», «Григорием», «Иннокентьевым», «Каменевым» и «Лозовским». Из Парнаса пятерка направилась в Россию, перешла при помощи бундиста «Григория» нелегально границу и приступила в пределах Империи к партийной работе. Остальные ученики школы по окончании в ней лекций также побывали в Париже, прослушали там ряд таких же лекций и возвратились в Россию; из них лишь часть приступила к работе, а остальные лишь собираются сделать это