История болезни - [36]

Я не помню, как озверел, этот детский крик терпеть невыносимо, я нажал на дверь плечом пару раз, и она сломалась. Мама тёрла мелкого своей массажной щёткой, она чуть до дыр его не затёрла, ты видела эти царапины?

Я стал на них орать, отобрал щётку, и мама на меня посмотрела – Элис, это не она! Я вообще в шоке, это не её взгляд, не её слова, она так никогда не говорит! Словно в неё что-то вселилось! «Посмотри, он весь грязный, на нём куча микробов, он же всех заразит!» – сказала она мне.

– Бедные мои мальчики, – только смогла ответить девушка. Ей было очень больно видеть, что её маленький любимец так пострадал, но смотреть на мучения Роби было тоже непросто.

Девушка порывисто потянулась к нему и поцеловала, не замечая, как сплелись их руки и как жадно он ищет в ней успокоения. Ему были нужны покой и тепло, и она стала для него теплом и покоем.

После, оглушённые случившимся, молодые люди лежали в обнимку. Элис робко нарушила тишину:

– Я никому не дам тебя в обиду. Хочешь, мы заберём малыша и будем жить втроём?

– Глупенькая, это я тебя буду всегда защищать. Ты очень много значишь для меня. Всё теперь будет хорошо.

Она не стала возражать, а лишь прижалась ближе.

***

– Как я могла, как я могла, как я могла, – раскачивалась Чиара взад-вперёд. – Пусти меня к нему!

– Нет. Ты не подойдёшь к Чезаре, пока не поправишься, – Джорджио расхаживал по комнате и искал выход из сложившегося положения.

– Я не помню, я не могла сделать плохо своему ребёнку! Он, наверное, сам, ты же знаешь, какой он активный.

– Да, сам упал на щётку и начал об неё тереться до крови. Ты не в своём уме?

Чиара зарыдала.

– Да, я опасна, я монстр. Пусти меня к сыну!

– Перестань плакать, ты его напугаешь. Он с Элис и Роби, и всё хорошо. Как ты помнишь, твоя мама ночевала у подруги, осталась играть в покер и смотреть сериалы. Лучше ей не знать о случившемся. Тебе нужно успокоиться. Слезами делу не поможешь.

– Да прекрати ты ходить из угла в угол! Обними меня! Мне нужна твоя помощь! Не бросай меня! – Чиара была похожа на испуганного зверька, которого беспокоило лишь собственное выживание.

На секунду Джорджио вдруг стало противно. И как он раньше не замечал её эгоизма? А потом он пересилил себя, сел рядом с ней на кровать и постарался обнять жену. Она сразу же прильнула к нему и прижалась всем телом. Спрятав лицо у него на груди, девушка плакала глухо и безнадёжно, уже без ноток истеризма. Джорджио стало жаль её, такую беспомощную, мокрую и любимую.

– Я с тобой, слышишь. Я никогда тебя не брошу. Мы найдём выход. Завтра утром поедем к доктору, он назначит лекарства, что-то, что тебе быстро поможет. А сейчас спи, тебе надо отдохнуть. Я обещаю позаботиться о детях и о тебе, любимая, – поглаживая её по спине, монотонно повторял он, пока она не притихла и не отключилась, обессиленная многочасовой истерикой.

Заботливо переложив жену на подушку, Джорджио встал и начал собирать её вещи. Он обо всём позаботится. И лишь из заботы завтра он отвезёт её в клинику. Видит Бог, он не хотел, чтобы так вышло, он тянул до конца. Николо предупреждал, что пациентка может стать опасной, но Джорджио до последнего верил, что всё обойдётся. Она поймёт, простит. Это всё ненадолго, лишь для её блага. Хорошо, что тёща наплевала на запреты о перемещении и отправилась к подруге, – проще будет утром увезти Чиару. Надо ещё договориться с Элис, но завтра понедельник, её обычный рабочий день. Всё наладится.

Чиара застонала во сне, хрупкая и нежная, женщина всей его жизни.

– Мы справимся. Я верну тебя, tesoro. Я обо всём позабочусь.

***

Всю ночь Джорджио провёл на кровати рядом с женой, не сомкнув глаз. Он не мог спать. Происходящее не укладывалось в рамки привычного.

Утром мужчина тихонько заглянул в комнату к детям. Чезарино мирно посапывал на диванчике, а старшие… они лежали на кровати в обнимку, абсолютно нагие и прекрасные в своей молодости. Ничто уже не могло удивить мужчину. Джорджио решил позже обдумать эту новоявленную близость и взросление старшего сына.

Чтобы не ставить их в неловкое положение, отец написал записку и засунул под заботливо закрытую дверь. После разбудил жену и попросил одеться. Им предстояло ехать к доктору. И на этот раз, возможно, Чиаре не удастся сразу вернуться домой. Она понимала это, но не сопротивлялась.

– Можно мне попрощаться с детьми? – спросила она мужа, как спрашивает о последнем желании перед казнью приговоренный к повешению.

– Amore, ты же знаешь, так будет хуже. Возможно, мы вернёмся сегодня домой, и они ничего не заметят. Они спят, давай поедем без лишнего шума, – Джорджио отвечал спокойно, но в его голосе слышались металлические нотки.

– Ты же объяснишь им, что я не осознавала, совсем не осознавала, как сделала больно Чезаре? Я не хочу, чтобы он запомнил меня такой! Он же будет меня бояться, это травма на всю жизнь!

– Конечно, ты сама всё им потом объяснишь, как только вернёмся домой. Всё будет хорошо. Накинь шарф потеплее, на улице очень холодно.

Чиара плакала беззвучно, просто слёзы неиссякаемым потоком скатывались к носу, по носогубным складкам вниз, на подбородок, откуда она смазывала их тыльной стороной ладони. Вся шея намокла, а слёзы всё не заканчивались. Она переживала потерю контроля над собой, свои страхи и предстоящую разлуку с детьми, которой – Чиара точно знала – не избежать. Оно и к лучшему, девушке хотелось изолировать саму себя от детей, от любимых, ведь она стала для них опасной.