История Библейских стран - [11]

Как уже говорилось, само поселение, давшее начало городу, появилось около 3500 г. до н. э., а приблизительно через тысячу лет или немного больше оно превратилось в город. Еще на стадии сельского поселения Эбла, вероятно, установила какие-то контакты с Месопотамией, причем главным ее партнером должен был быть Урук, откуда эблаиты заимствовали термин "эн", ставший шумерским эквивалентом местного "маликум", как они называли главу своей общины (Matthiae, 1995, 330–332). Действительно, титул "эн" в Шумере носили только правители Урука, в то время как главы других городов-государств именовали себя обычно "энси" (Дьяконов, 1983, 171). Трудно себе представить, почему эблаиты заимствовали именно урукское название правителя, если они с этим городом не были никак связаны. Но надо подчеркнуть, что позже, когда здесь уже возник настоящий город, игравший значительную роль в экономических контактах и политических взаимоотношениях региона, никаких связей Эблы с собственно Шумером, в том числе с Уруком, уже не существовало. Может быть, уже тогда, на самой ранней стадии своего развития, эблаиты заимствовали шумерскую клинопись и широко использовали шумерские написания тех или иных слов, которые в тоже время читались по-эблаитски. Это была довольно распространенная практика на Ближнем Востоке, и эблаиты здесь не были исключением.

В середине III тысячелетия до н. э. резко интенсифицируется торговля металлами (Muhly, 1977, 73). Это непосредственным образом сказалось на экономике тех мест, которые, как было сказано выше, находились на торговых путях. В Эбле качественный скачок произошел около 2400 г. до н. э., когда на вершине холма появляется царский дворец, занимавший и часть склонов, а под ним расположился "нижний город". Дворец представлял собой огромный комплекс сооружений, в котором были представлены не только жилые и административные помещения, но и склады различной продукции. За пределами города дворцу принадлежали какие-то участки земли (может быть, целые деревни) и стада, продукция которых шла на прокорм царя и царской администрации. Наряду с этим во дворец поступали также золото, серебро, ткани и готовые одежды, которые частично были предназначены самому царю и его семье, а частично распределялись между служащими дворца. Дворец, таким образом, выступал не только как административный и жилой центр, но и как хозяйственно-распределительный организм. Все продукты, поступавшие во дворец, тщательно учитывались, о чем свидетельствует большое количество обнаруженных археологами записей, относившихся к последним годам существования Эблы. Они-то и дают возможность подробнее узнать об этом городе и его политике. К сожалению, эти записи относятся только к царскому хозяйству и дворцовой администрации и дают очень мало сведений о жизни тех кругов населения Эблы, которые находились вне царского сектора. К тому же толкование текстов очень затруднено и порой приводит разных ученых к различным выводам. Как кажется, наиболее адекватна интерпретация основного раскопщика Эблы П. Маттиэ (Mattiae, 1995, 250–284)[1].

Все, что имело отношение к дворцу, правителю и его семье, его администрации, его владениям, носило название SA.ZA и противопоставлялось городу — uru-bar. Во главе государства стоял царь, носивший шумерский титул "эн" и западно-семитский "маликум". Последнее по своему происхождению означает "тот, кому советуют". Позже такой или подобный термин стал в различных западно-семитских языках просто означать "царь". Но в Эбле, возможно, он еще сохранил свое старое значение, ибо наряду с ним значительную роль играли "старцы дворца". В чем она состояла, пока точно не известно, но они могли быть именно советниками царя. Еще, пожалуй, большее значение, чем "старцы", имели "визири", должность которых именуется "лугаль лугаль". Им поступало больше золота, серебра, тканей и различных продуктов, чем всем остальным членам дворцовой администрации, вместе взятым. Эти люди, по-видимому, возглавляли административную систему Эблы. Известны имена таких "визирей" — Аррулум, Ибриум, Иб-би-Зикир, Дубуху-Ада. Характерно, что три последних были соответственно дедом, отцом и сыном. Можно полагать, что эта должность была практически (а может быть, и юридически) наследственной. Известны и некоторые цари Эблы — Абур-Лим, Агур-Лим, Ибби-Даму, Ба-Даму, Энар-Даму, Ишар-Малик, Кун-Даму, Адуб-Даму, Игриш-Халам, Иркаб-Даму и Ишар-Даму, возможно, последний царь Эблы. Три последних царя, несомненно, составляли династию. Генеалогия остальных неизвестна, но это едва ли означает, что они не были связаны друг с другом происхождением и что должность царя в Эбле долгое время была выборной, пока, наконец, не стала наследственной. Думается, что наследование власти от отца к сыну возникло довольно рано. Конечно, это не значит, что в Эбле не могло быть узурпаций, но о них нам ничего не известно.

В Эбле уже сформировался довольно разветвленный бюрократический аппарат. Это было продиктовано требованиями самой экономической системы, ведь дворец, как уже отмечалось, был крупным хозяйственным центром, здесь были сосредоточены огромные поступления, нуждавшиеся в тщательном учете и распределении. Дворцовые чиновники именовались лугалями. Этот шумерский термин, который в Месопотамии обозначал царя, здесь прилагался к различным должностям дворцовой администрации. Были лугали, которые руководили теми или иными отраслями деятельности, но были и те, которые контролировали отдельные территориальные единицы. Специальные чиновники "наблюдали" за торговой деятельностью или сами организовывали торговые караваны, ибо значительная доля торговли велась государством и им организовывалась (Pettinato, 1979, 184). Чиновники в зависимости от своей должности получали пайки от дворца (Pinnock, 1990, 40). Высшие чиновники, в том числе "визири" могли получать в свое распоряжение и целые деревни, порой даже несколько (АгсЫ, 1990, 53). Собственником таких деревень или земельных участков, вероятно, оставался царь, но продукты, там получаемые, шли на прокорм соответствующего чиновника.