История белорусского театра кукол. Опыт конспекта - [12]
Если предыдущие варианты этой сценки типичны не только для батлейки, но и для украинского вертепа, то вариант Цыгана с дрессированным медведем типичен именно для белорусской батлейки. Батлеечник громко объявляет выход «сморгонского учителя с учеником»[37], и выходит Цыган с медведем на цепи. Пародируя скоморохов-поводчиков, он заставляет медведя выделывать разные трюки, а помощники кукольника собирают за это со зрителей дополнительные деньги.
Обязательной в батлейке была и сцена с евреем-Беркой. Этот комический тип лавочника-скупердяя выходил на кукольную сцену с бочонком водки. Здесь Берка иногда вспоминал свою жизнь в качестве Чернокнижника при царе Ироде, жаловался на то, что Ирод у него отобрал все имущество, и мечтал о том, чтобы стать «королем над евреями». Для выполнения своей мечты он пытался купить у казака Федора за три чарки водки корону Ирода. Как правило, в батлеечном представлении Берка всегда был бит (а часто и убит) пьяным Казаком.
В сцене «Казак и Берка» много разнообразных вариантов. Например, в «бычанском вертепе» (начало XX в.) действуют крестьяне Филимон с Солохой, их сын Василь, Чёрт и хор. Причем действие происходит во дворце Ирода, где оказываются хватившие лишку крестьяне. Солоха с интересом рассматривает тронный зал, забирается на трон и велит мужу сходить к Берке за водкой. Появляется Берка и начинает торговаться с Филимоном. Торг заканчивается тем, что Берка бьет пьяного Филимона, после чего сам оказывается побит дубиной Василя. Приходит Чёрт и забирает Еврея в ад; есть и вариант, где еврей Иосель покупает у Антона козу.
Часто среди комических сцен батлейки показывалась и сценка «Мужик и Шляхтич», в которой простовато-хитрый мужичок с легкостью дурачит Шляхтича.
Рядом с этими сценами игралась и сцена с Франтом — обедневшим глупым молодым шляхтичем или селянином, выдающим себя за шляхтича. Свою родословную Франт выводил от библейского Ноя и хотел казаться образованным городским паном (этот комедийный персонаж широко использован в белорусской классической драматургии).
В сценках селян игрались и интермедия «Вольский — купец польский», и сцена мужика Лобаса с его придурковатым сорокапятилетним сыном Максимкой (ельнинский вертеп), который ходит по зимнему лесу в поисках грибов.
Представление заканчивалось обычно выходом Монаха или Нищего, которые, обращаясь к публике, просили бросить «грошик в кошик». Дети и взрослые с удовольствием бросали в маленькую торбочку куклы свои монеты (торбочкой для пожертвований часто служила и пустая кобура «городового Микиты»).
Прототипами батлеечных персонажей были вполне конкретные, реальные люди — селяне, солдаты, торговцы, монахи и нищие. Яркой иллюстрацией этому служит докшицкая батлейка начала XX в., игравшаяся неким Потупчиком. Колоритные воспоминания о его представлениях оставил А. Дздешавый. Сам Потупчик (имевший, вероятно, отношение к профессиональному театру или, по крайней мере, в нем бывавший) использовал в своих представлениях сменные подвижные декорации и поднимающийся и опускающийся занавес.
А. Дздешавый, видевший эти представления на коляды в 1909–1916 гг., писал, что «постановки Потупчика имели двоякий характер. Когда его приглашали в дома докшицкого начальства — а это бывало в дни церковных праздников, — он демонстрировал репертуар на темы библейских и евангельских событий. Библейские персонажи одевались бедно, и всё сводилось до чудес Моисея, который счастливо вывел странствующих по Египту. Такие спектакли обходились без эксцессов. Несколько иначе воспринимались начальством постановки на темы Евангелия. Потупчик этих персонажей копировал с лубочных картинок. Не обходилось и без курьёзов. Апостолов и пророков он создавал по “образу и подобию” местного попа и тех священников, которые приезжали на праздник.
Потупчик не пользовался симпатией местного и окружного начальства и духовенства. Часто за искажение образов библейских и евангельских героев он попадал в немилость. Были случаи, когда на глазах у публики у него забирали и ломали куклы»[38]. Зато как смеялся народ, когда на его кукольную сцену выходил сам городовой Микита и начинал собирать со зрителей взятки и класть их в пустую кобуру «от ливорверта».
Батлейка Потупчика была похожа на витебский жлоб и представляла собой двухъярусную коробку — «скрыню» величиной 1,5 на 1,5 м, декорации в которой не только менялись, но были прозрачными и подсвечивались по бокам сцены дополнительными свечами. Кукловодами в этой батлейке выступали жена и сын Потупчика (в особых случаях — он сам).
Чаще же Потупчик брал на себя всю разговорную и музыкальную части (декламировал и играл на скрипке). Он был прекрасным импровизатором и, безусловно, остроумным человеком. Среди придуманных и сыгранных Потупчиком новых батлеечных комических сцен — «Про панну Мальвину и малину», «Как злодеи быков в лапти одевали» и др. Его спектакли пользовались успехом не только в Докшицах и окрестностях, но и во всем Борисовском павете.
