История Армении - [49]

Святой Григор, как это известно всем, происходил из Страны парфян, из области Пахлав, из Суреновой ветви царственного рода Аршакуни, от отца по имени Анак. На восточных пределах нашей страны поистине занялась для нас заря, взошло солнце познания, духовный луч, избавление от бездонного зла идолопоклонства, причина благости и духовного созидания, подлинно божественная пальма, посаженная в доме Господа нашего и цветущая в его ограде. И умножив такими и столькими народами (число верующих), он собрал нас воедино для прославления и восхваления Бога[583].

92 О кончине царя Трдата; плач и обвинение по этому поводу

Повествуя о светлом и великом втором подвижнике нашем, духовном распорядителе нашего просвещения, об истинном царе, бывшем когда-либо после Христа, следует говорить самыми возвышенными словами как о сподвижнике и ревнителе, равном первопроходцу и родоначальнику нашего просвещения. Святому Духу было угодно отдать старшинство моему просветителю только через жребий исповедничества, добавлю от себя — и апостольства, а в остальном они были равны в словах и делах. Сказал бы даже, что царь здесь имел преимущество, ибо созерцание Бога и суровый образ жизни были равно свойственны им обоим, а умением покорять убедительным или властным словом в большей мере был наделен царь, ибо его действия никогда не отклонялись от веры. Поэтому также его я назову первопроходцем пути и вторым отцом нашего просвещения. Но так как настало время обратиться от похвалы к повествованию, и особенно потому, что этот раздел излагается согласно сообщениям других историков, а не изложен нами самими, то мы перейдем к порядку рассказа о Трдате.

После того как Трдат уверовал во Христа, он, блистая всеми добродетелями, все более отдавался служению Христову делу и словом и действиями, устрашая и убеждая великих нахараров, а вместе с ними и все множество простонародья, стать воистину Христовыми, дабы и дела их всех свидетельствовали об их вере. Но хочу отметить жестокосердие и надменность нашего народа с начальных времен и поныне. Не будучи привержены к добру и склонны к истине или отличаясь нравом высокомерным и своевольным, они противились воле царя относительно христианской веры, следуя воле жен и наложниц. Царь не смог примириться с этим и, сложив мирской венец, последовал за небесным. Он немедля отправился в места святого отшельника Христова и стал жителем горной пещеры.

Здесь я стыжусь раскрыть правду, особенно беззаконие и нечестивость нашего народа и его дела, достойные великой скорби и слез. Ведь, послав за ним, призывают его вновь принять царскую власть, обещая поступать согласно его воле, но, получив от святого отказ, дают ему питье, как некогда в древности афиняне дали Сократу[584] цикуту или, если обратиться к близкому нам, — как разъяренные иудеи подмешали желчи в питье Бога нашего. Этим поступком они загасили для себя светозарный луч богопочитания.

Поэтому я, оплакивая своих, скажу, как сказал Павел[585] о своих и о врагах креста Христова, но скажу не собственными, но Святого Духа словами. Род ущербный и огорчающий, род неустроенный сердцем и неверный Богу духом своим! Мужи Арамовы! Доколе быть вам жестокосердными, зачем вы полюбили суету и безбожие? Не постигаете ли вы, что Господь возвеличил своего святого и что Господь не услышит, когда вы воззовете к нему? Ибо вы ожесточились в грехопадении и на ложах своих не раскаиваетесь, ибо приносите незаконные жертвы, а уповающих на Бога презираете. Поэтому встретится вам капкан, который вы не распознаете, и попадете в этот капкан и зверь, на которого вы будете охотиться, — схватит вас. Его же душа возрадуется Господу и возликует по поводу своего спасения и всем своим существом скажет: Господи, кто подобен тебе?

И поскольку все это действительно так, утешимся в бедствиях и мы, ибо сказано Христом: «Если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» Итак, если так обстоит дело с Божьими святыми и теми, кто сменил царскую власть на смирение, то стоит ли нам, чей удел — стеснение и бедность, жаловаться Богу на причиняемые вами бедствия? И все же скажу. Кто из вас доставил нам снедь, кто — утешение наставников, кто — слова убеждения и побуждения, кто — носильщиков при отправлении в путь, кто — покой по возвращении, кто — дом или пристанище? Не буду говорить о прочем, ибо вы не стали обуздывать злоязычие и невежество, сдобренные тщеславием и яростным суесловием, но дали в пищу их неразумию ваши — ненавистников учения — нравы и распалили его пуще печи вавилонской.

Поэтому, как говорится в Писании, каждый сам по себе и жрец, и служитель, что подходит к нашему времени, когда умножились говорящие о божественном, но не способные постичь его, говорящие не по велению Духа, но от чуждого. Поэтому их речи внушают разумным людям некое изумление и ужасают, ибо говорят они, казалось бы, о Боге и божественном, но помыслы их направлены на другое. Ибо говорящие заботятся не о предмете своей речи и выражаются не тихо и скромно, как их учили, «дабы никто извне не мог слышать его слов», а о людской славе, и горланят во всеуслышание. Там поток болтливости бьет как из ключа, как сказал один из древних, и приводит в смятение все застолья и сборища. Кто из разумных людей не огорчится этим? И да не обидятся на меня, если скажу, что есть люди, которые поощряют их быть такими. Удерживаюсь от повторения слова Христова — взыщется (вся кровь) — от крови праведного Авеля до крови Захарии, пролитой между храмом и алтарем.