Историко-археологический очерк Крыма - [14]
Город за последние годы застраивается новыми европейскими домами, нарушающими тот своеобразный колорит, который так красил прежний Бахчисарай. Нужно скорее описывать, фотографировать и зарисовывать то, что еще осталось от древнего города. Скоро от него останется только одно имя.
Херсонес Таврический
Нам неизвестно время возникновения Херсонеса. Древний географ Скилакс Кариандский, современник персидского царя Дария I (521–481 до Р.Х.), в своем "Перипле" (путеводитель) говорит, что в Таврике живут эллины, у которых есть торговый город "Херронис". (Латышев. "Изв. Древ. Пис."). Но надо заметить, что раньше IV в. до Р.Х. имя города мы ни в каких других источниках не встречаем. Первоначально, вероятно, Х. назывался "Гераклеей" в честь своей митрополии, а Плиний (р. 23 г. — ум. 79 г. по Р.Х.) говорит, что он назвался даже "Мегарикой". Основан Х., по свидетельству Страбона (II в. по Р.Х.) и Скимна Хиосского (II–I в. до Р.Х.), выходцами из Гераклеи Понтийской (Черноморской), колонии дорического города Мегары. Херсонесцы во II в. по Р.Х. в надписи, изданной В.В.Латышевым, называют Херсонес "славный город дорян". Гераклейцы-доряне с делосцами-ионянами, по указанию дельфийского оракула, заняли место позднейшего Херсонеса, находящегося против Гераклеи на северном берегу Понта. И теперь каждый путешественник может наблюдать колоссальные развалины города к западу от нынешнего Севастополя, у Карантинной бухты.
По сохранившимся развалинам и другим остаткам древностей, на основании известий древних писателей и археологического материала, мы можем точно сказать, что здесь был древний город "Херсонес Таврический". На основании тех же данных определенно намечаются три характернейших и главнейших эпохи, который пережил Херсонес.
Древнейшая эпоха — греческая (с VI–I в. до Р.Х.), затем — римская, периода империи (с полов. II в. до Р.Х. по IV в. по Р.Х.), и последняя — византийская (до половины XV в.). Во все эти три эпохи основным населением Х. были греки.
Древний географ Страбон относил местоположение древнего Херсонеса далее к западу от позднейшего города; А.А.Бертье-Делагард (и другие) полагал одно время, что он находился у Казачьей бухты, но раскопки последних лет археолога Печенкина не дали искомых Бертье-Делагардом результатов. Исследования и раскопки археолога и эпиграфиста Р.Х.Лепера, в Херсонесе, у так называемой монастырской купальни (1911-12 г.), показали, что нам нет нужды искать Страбоновского Херсонеса. Обломки посуды даже начала VI в. милетско-навкратийско-самосского типа в нижних слоях (местами даже ниже современного уровня моря) находятся в большом количестве. Монументальные же остатки можно отнести к концу V в. и даже середине его (в тех же раскопках 1911-12 г.г.).
Географическое положение Х. способствовало его развитию и процветанию. Херсонес был ближайшей северной колонией для южно-черноморских прибрежных городов, малоазийских областей и собственной Эллады. Превосходные его гавани и отдаленность от хищнических кочевий варваров Придонья и Приднепровья — все это давало возможность более или менее безопасно развивать и общественную жизнь, и частно-бытовую в пределах и целях, желанных для самих "херсонаситов". Но отдаленность от производителей сырья, которые находились в Придонье, Приднепровье и др., сказывалась в том, что Херсонес менее интенсивно мог развиваться, чем его соперники: с северо-запада Ольвия (на Буге, при впадении его в Днепровский лиман) и Пантикапея (ныне Керчь).
Мифический период Херсонеса доходит до знаменитого похода греков на Трою (нач. XII в. до Р.Х.). Рассказы отважных мореплавателей, расцвеченные народным творчеством, создали заманчивые легенды о жителях Таврики, их сказочных богатствах и диких странных обычаях. Мифические сказания о троянской войне тесно связывают греков с Тавридой. Успех отправления греков в поход зависел от того, что царь Агамемнон должен был принести богине Артемиде в жертву самое дорогое для него — свою единственную дочь Ифигению. Готовность Агамемнона удовлетворила Артемиду, и она, в момент жертвоприношения, похищает Ифигению и заменяет ее козулей. Ифигения же очутилась в Тавриде, на месте, потом основанного, Херсонеса. Трагик V в. Еврипид (р. 480 г., ум. 406 г. до Р.Х.), пользуясь этим мифом, посвятил памяти Ифигении бессмертное драматическое произведение.
Древнейшая история Херсонеса нам очень мало известна по скудости материала. Ему, на протяжении многих столетий, приходится вести борьбу сначала с автохтонами Тавриды (киммерийцами, если они были), таврами, скифами и друг., а затем с ранними пришельцами-греками, которые варваризировались и образовали со скифами скифов-эллинов. Их можно назвать тавро-эллино-скифы, которые просуществовали до III в. по Р.Х., когда, под напором готов, потеряли свою политическую физиономию.
В эпических сказаниях о борьбе греков с автохтонами сохранился рассказ, записанный Поменом (II в. по Р.Х.), о том, как сарматская царица Амага спасла Херсонес от нападения скифов: она напала на них, завладела царским замков, умертвила самого царя и возвратила Херсонесу все его владения, но после ее смерти скифы взяли снова Херсонес и разрушили его. В борьбе с тавро-скифами Херсонес постоянно дружит со своей митрополией (Гераклеей), они взаимно помогают друг другу. Это сношение имеет и культурное, и государственно-религиозное значение для Херсонеса. Во всех областях жизни сказывается то, что Херсонес до позднего римского времени сохранил физиономию чисто-греческого города, города-государства, борясь всеми силами за сохранение своего положения не только с варварами, но и с варваризировавшимся Пантикапеем. От конца VI в. до нас сохранились в значительном количестве фрагменты сосудов милетской, навкратийской и самосской техники, несколько архаических эпиграфических фрагментов и также от аттической посуды чернофигурной техники, уже начиная с V в. Эпоха расцвета афинской республики, с ее "золотым веком Перикла", пышной демонстративной экспедицией Перикла в Понт (444 г. до Р.Х.), отразилась на культурном подъеме Херсонеса, но не в таком размере, в каком на Пантикапее, Нимфее и др. Искусство и техника этой эпохи, конечно, зависят почти всецело от Афин. Из Афин привозятся в Херсонес в большом количестве предметы роскоши и быта: готовые изделия, ткани, вина, керамические поделки и друг.
Книга охватывает многовековую историю российского самодержавия, но основное внимание автора сосредоточено на царствовании Николая II, убийстве его семьи и ее посмертной судьбе. Показано, что хотя со времени расстрела царской семьи прошло сто лет, проблемы цареубийства остаются острыми в современной России и от того, как они решаются, во многом зависит ее настоящее и будущее.
В книге на основе конкретных примеров мужества и героизма, проявленных старшим поколением советских людей в годы гражданской и Великой Отечественной войн, показывается формирование боевых традиций Советской Армии и Военно-Морского Флота, их преемственность молодыми защитниками Страны Советов. Авторы рассказывают старшеклассникам о военно-учебных заведениях и воинских династиях, которые в составе Вооруженных Сил СССР прошли славный героический путь за 70 лет существования Советской власти.
Книга рассказывает об истории янычарского корпуса, правилах и нормах его комплектования и существования, а также той роли, которую сыграли янычары как в военных, так и во внутриполитических событиях Османской империи. В монографии показаны фундаментальные особенности функционирования османской государственности, ее тесная связь с политикой войн и территориальной экспансии, влияние исламского фактора, а также значительная роль янычарского войска в формировании внешней и внутренней политики турецких султанов.
Книга посвящена Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому. Автор, московский журналист, военный историк В. С. Яровиков, лично знавший Александра Михайловича, рассказывает о полководческой деятельности Василевского в годы Великой Отечественной войны, его работе на высших постах в Вооруженных Силах, об участии в обобщении опыта войны, о личных качествах Александра Михайловича — человека, коммуниста, полководца.
В истории средневековой Руси трудно найти более противоречивый сюжет, чем место в ее системе Полоцкого княжества. Связанный с остальной Русью общностью начальных судеб, исповеданием православия, языком и письменностью, Полоцк в переломный момент своего развития стал на долгие века частью не Русского, а Литовского государства. Парадокс этого феномена состоял в том, что Литва, поначалу зависимая от Полоцка, затем взяла над ним верх, но это могло случиться только после того, как полоцкое влияние преобразовало саму Литву: русский язык стал надолго ее государственным языком, а князья литовских династий сплошь и рядом отвергали язычество и принимали православие во имя торжества единодушия со своими славянскими подданными.
Очерк знакомит с историей древнего украинского города, рассказывает о борьбе трудящихся бывшей Бессарабии за воссоединение с Советской Отчизной, а также о расцвете экономики и культуры края в послевоенный период.