Истории от первого лица - [4]
— Типичная обезьяна, — коротко определила Дуся Карандеева, жена старшего сына старика.
Он приходил обычно в одно и то же время, осторожно счищал грязь с ботинок о скребок на крыльце, тихо входил в коридор и деликатно стучал косточками пальцев об Аськину дверь, хотя та дверь и была постоянно открыта.
Аська звонко кричала:
— Заходьте, чего там!
А он ходил-ходил, да и совсем остался у Аськи. И его уже стали называть Аськиным мужем.
Аська изменилась на глазах. Еще недавно беззаботная, нехозяйственная, она теперь мчалась по магазинам, накупала полную кошелку продуктов. Она выучилась у Дуси Карандеевой лепить пельмени, а соседка со второго этажа Нина Львовна терпеливо показывала ей, как надо печь «хворост» и делать пирожные «безе». Но Аська была ученица не из способных, пельмени у нее получались огромные, рыхлые, а воздушные «безе», как правило, пригорали. Аська не огорчалась ни капельки.
— А мой муж и так слопает, — говорила она. — Муж у меня хороший, никогда против меня и словечка не скажет, я ему хоть головешку черную подам, все одно стерпит, потому как уважает меня ужасно…
Слово «муж», непривычное и новое для нее, она обсасывала, словно карамельку:
— Сейчас муж придет… У мужа нынче получка… Муж у меня не хуже, чем у других, а, напротив того, еще получше…
Весь наш дом знал с ее слов о том, как они познакомились.
Он садился в автобус в четверть восьмого, как раз в ее смену.
— Я гляну в зеркальце, а он уже тут как тут, стоит в салоне, с меня глаз не сводит…
Он влюбился в нее пламенной, как она выражалась, любовью, и она его тоже безумно полюбила.
Еще мы узнали о том, что он слесарь-наладчик, работает на «Красном пролетарии», в прошлом году у него умерла жена, осталась девочка шести лет с половиной, сейчас девочка гостит у бабушки в деревне.
Как-то он привел свою дочку к Аське. Они шли по улице — Аська, ее муж и между ними маленькая девочка, которую оба держали за руки.
Девочка старалась шагать в ногу с ними — бледное городское дитя с заспанным личиком. Аська же вся светилась гордостью, даже походка у нее стала другая — важная, размеренная.
Аська оказалась превосходной матерью, девочку одевала, словно куколку, перешивала ей свои платья и сияла, когда девочка называла ее мамой.
Каждое утро до работы она отводила ее в детский сад и вечером приводила из сада домой.
А разговоры с соседями вела теперь лишь об одном — о детях, о воспитании, о том, какое это трудное дело — вырастить настоящего человека!
4
Так вот, Аськин сарай был нашей обителью в непогожие дни. Мы сидели там на ящиках из-под помидоров, а дождь шумел во дворе, и было особенно уютно ощущать крышу над головой.
Однажды Витька раздобыл где-то старую, сломанную керосинку.
У Витьки были золотые руки, за что бы ни брался, все умел: исправить радиоприемник, сменить электропроводку, вставить стекло в раму, отциклевать пол, запаять кастрюлю, приделать дужку к ведру, даже подметки мог поставить, даже шить умел, как-то сшил моей кукле пальто из своей кепки, не пальто — картинка!
Витька провозился несколько дней, но своего добился — керосинка заработала. Он налил в нее керосин, и ровное, мягкое тепло разлилось по всему сараю.
Они все — Витька, и Семен, и Ростик — дружили со мной, хотя я была младше их, еще и потому, что меня никто не мог назвать плаксой, неженкой. Я никогда ни на кого ни за что не обижалась, не ябедничала. И потом, я верила всему, что они говорят, и всегда принимала участие в каждой их затее.
Но однажды они обидели меня всерьез.
Они ушли на Москву-реку кататься на лодке, а меня не взяли.
Это был удар, которого я никак не могла ожидать. Мы давно уже сговорились пойти вместе, и вот они отправились втроем, без меня…
На следующий день, встретив меня возле школы, Витька подошел ко мне как ни в чем не бывало, но я не стала с ним говорить, я стремглав побежала от него и, сколько он ни звал меня, не отозвалась.
— Катеринский, — кричал Витька, — Катющенко, Катериненко, постой!
Витька называл меня по-всякому, все остальные ребята звали обыкновенно — Катей или Катькой, а он переиначивал мое имя, как хотел: Катеринский, Кать-Катемирский, Катющенко, Катеровская…
Даже удивительно было, как это он мог придумывать такие разнообразные варианты одного и того же имени…
Они подстерегли меня, когда я шла из школы домой. Подстерегли все трое, окружили, забросали словами. Я маленькая, я не умею плавать. А вдруг бы лодка перевернулась, что тогда?
Перебивая один другого, они описывали, как опасна залитая дождем река, гремит гром, сверкают молнии, а на бушующих волнах качается утлая лодочка, готовая вот-вот пойти на дно…
И, хотя на улице стояла ясная, солнечная погода, ни о каких молниях и громе даже и подумать нельзя было, я поверила им. Я хотела поверить и поверила, и мир был восстановлен.
Вечером мы отправились в наш сарай. Все трое всячески подлизывались ко мне, усадили меня на самый удобный ящик, насыпали в подол семечек и кедровых орешков, и потом Витька сказал:
— Давайте выкурим трубку мира, чтобы больше никогда не ссориться!
Он вынул из кармана трубку, очень древнюю, с изгрызенным, дочерна обкуренным мундштуком, перетянутым стальным колечком.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
Приключенческая повесть о двух мальчиках-пятиклассниках. Во время летних каникул они познакомились и подружились со старожилом их города стариком фотографом, который работал с партизанами во время Великой Отечественной войны. Он помогает мальчикам раскрыть тайну найденного ими архива фотографий, связанного с работой подпольщиков в их городе во время войны. Ребята узнают многое о славных подвигах безвестных героев Великой Отечественной войны, о судьбах многих из тех, на чью долю выпало воевать за свободу своей Родины.
Новая книга Л. Уваровой затрагивает проблемы, знакомые читателю по ее предыдущим книгам, — любовь, дружба, отношения старших и младших, память о прошлом, причастность каждого к интересам всего общества. Герои рассказов этого сборника — ветераны войны, фронтовики и московские школьники, скромные труженики искусства и видные ученые — раскрываются с самых разных своих сторон.
В НОМЕРЕ:ПРОЗАЛюдмила УВАРОВА. Переменная облачность. Повесть.Геннадий МИХАСЕНКО. Милый Эп. Повесть. Окончание.ПОЭЗИЯПабло НЕРУДА. Возвращаясь. Посол. Все. Подождем. Здесь. Приехали несколько аргентинцев. Перевод с испанского Льва Осповата.Сергей БАРУЗДИН. Моим друзьям. «…А мы живем…». «Есть у нас в Переделкине деревце…». «В Порт-Саиде все спокойно…». «Бегите суеты, бегите суеты!..». «Как порою жизнь обернется!..»Абдулла АРИПОВ. Аист. Ответ. Перевод с узбекского А. ГлейзерДмитрий СУХАРЕВ. «Каждому положен свой Державин…». Шутливая песенка. Ночные чтения.
Рассказы о наших современниках. Авторское внимание привлекают детские и юношеские судьбы и характеры, морально-этические проблемы.
Их было пятеро, пять различных характеров, пять друзей, чья дружба, начавшись в школе, продолжала потом жить долгие годы. И вот они выросли, бывшие романтики, мечтатели, выдумщики. И настоящая, большая жизнь раскрылась перед ними, и по-разному сложились их судьбы. В этой небольшой повести автор стремится передать характер поколения, тех самых юношей и девушек, которые в годы Великой Отечественной войны прямо со школьной скамьи влились в ряды Советской Армии и защищали свою Родину от фашистских захватчиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.