Истории Гипербореи - [6]

В глубоком лесу поселился бандит Ликуоимх, человек с зоркими глазами, быстрый как змея, жестокий и тщеславный, который жаждал власти, не отягощенный моралью в целях ее достижения. Ликуоимх с завистью размышлял о колдуне, сидя в своем убогом и мокром логове-пещере. Он не очень беспокоился о том, что совсем рядом жил такой могущественный колдун, который посредством гаданий мог вызнать самые его сокровенные мысли или прислать к нему смерть из тьмы. Кроме того он с радостью обменял бы свою влажную, заросшую пещеру в зеленом лесу, что была несомненно больше пригодна лишь для обитания грибов, чем людей, на крепкую удобную башню эрудированного мастера-колдуна. Поэтому Ликуоимх размышлял о том, как свергнуть этого назойливого чародея, и, наконец, придумал план.

Было так, что в Год Красного Кита группа бродячих артистов подошла к крепости Закатуса и осторожно постучала в огромные гравированные зверями ворота из сверкающей латуни. Они поинтересовались у хозяина башни, не хочет ли он увидеть спектакль, которому воздают хвалу знать и принцы, в обмен на укрытие от наступающей ночи. В то время Закатус был знатоком красоты и веселья, и ему нравилось отдыхать от тяжелых трудов в практике древнего колдовства, предаваясь таким удачным и спонтанным развлечениям, поэтому он приказал своим слугам-фамильярам открыть ворота и впустить этих фривольных актеров. Затем они предстали перед ним в главном зале и один за другим выступали и объявляли себя.

— Я — Райхорн, — сказал первый, — мое мастерство заключается в метании ножей.

Чтобы доказать это, Райхорн метнул пять ножей, которые гудели, разрезая воздух, образовав дугу в лакированном дереве спинки высокого стула Закатуса вокруг головы пораженного волшебника.

— Я — Гимбус, — сказал толстый карлик, одетый в простую одежду, когда выбежал вперед, — и я мастер-эскаполог. Я знаю, как связать и развязать тысячу узлов.

Поэтому, чтобы подтвердить свои слова, карлик тут же связал Закатуса крепким шнуром, стянув ему руки и ноги в узлах, настолько хитрых, что даже при помощи своих колдовских способностей чародей не мог развязывать их быстрее, чем Гимбус снова восстанавливал их. И так соревновались скорость рук и скорость ума. Когда магия Закатуса разрывала один узел, Гимбус тут же проворно завязывал новый, делая путы еще прочнее, чем были, пока, наконец, колдун не ослабел и не мог использовать магию.

Вперед вышла большая фигура такая же огромная и волосатая, как великий коричневый лесной медведь, и чье тело было обвязано поясами и ремнями из толстой темной шипованной кожи.

— А я — Мордабас, чья сила не превзойдена ни одним живым человеком.

Чтобы яснее показать свою силу, он схватил медные створки и потянул их, не обращая внимания на фамильяров колдуна, попытавшихся запереть ворота. И настолько он был силен, что держал дверь, пока бандиты Ликуоимха проходили внутрь под аркой его огромных сильных рук. Бандиты ворвались словно стремительный поток, сначала солдаты, потом лагерные последователи и наглые блудницы, пока двор Закатуса не заполнила толпа людей.

Затем Ликуоимх подошел к трону и, сбросив связанного колдуна на пол, занял его. Несколько мгновений он оглядывал результаты своей победы дикими, прищуренными глазами, затем его взгляд остановился на колдуне, который лежал перед ним на мозаичном полу. Сразу возник вопрос о том, что делать теперь с пленником. Будучи суеверным человеком, Ликуоимх сопротивлялся мольбам своих лейтенантов, предлагавшим посадить колдуна на меч, потому что боялся, что такой могучий дух, как у этого мага, обязательно вернется из могилы и потребует какого-то жуткого возмездия для него. Поэтому Ликуоимх собирался заключить колдуна в темницу. Но он знал, что колдуны могут протянуть свои руки даже издалека, сквозь решетки и стены, и поразить своих врагов заклинаниями, что совершенно его не устраивало.

Он выкрикнул приказ отрубить колдуну обе руки, чтобы тот не смог сделать каких-либо колдовских жестов и знаков, направив свою магию против захватчиков. Мужчины бросились вперед, ослабили веревки и позволили им упасть на пол. Они схватили колдуна за руки и поставили прямо. Один из них вышел вперед, сжимая в руке скимитар, и отрубил магу руки по запястья. Сразу же поток крови хлынул из ран и растекся, как ползучие пальцы, по всему полу, просачиваясь в трещины в плитах, и как говорят, не потребовалось никакой уборки, чтобы удалить это пятно. Колдун начал корчиться от боли и выкрикивать странные слова. Опасаясь, что он произносит свое последнее заклинание, сам Ликуоимх сбежал с возвышения и, зажав язык Закатуса между своими грубыми пальцами, отрезал его под корень. Кровь хлынула изо рта колдуна прямо на одежды Ликуоимха. На мгновение бандит был уверен, что он чувствует, как язык все еще дергается в его руке, и, вздрогнув от отвращения, бросил его на пол, но никакого чуда не произошло.

Затем Ликуоимх сказал:

— Не будет никакого милосердного освобождения к забвению смерти для тебя, Закатус-глупец. Я клянусь Черными Богами Р'Льеха, что позабочусь о том, чтобы ты пережил меня. А я буду жить долго и хорошо, пока ты будешь есть пепел и знакомиться с плетью.