Истории Дальнего Леса - [60]

Сказал так маг и чародей, и наступила тьма кромешная. А через какое-то мгновение свет вернулся, как будто и не пропадал совсем. Но как только появился свет, так и догадались, какую цену запросил чародей за свой совет.

И все сразу поняли, кем был маг и волшебник Багост. А был он посланником времени. Его не интересовали ни сундуки, набитые золотом да алмазами, чем владеем лишь в течение краткого мига нашего пребывания в этом мире, ни прекрасные танцовщицы, чью пору яркого цветения красоты и молодости отсчитывает неумолимое время, ни пустой звон титулов и званий. Он собирал и хранил самое дорогое для живущих на этом свете — время. Это то, что мы так щедро раздаем в молодости, и то, чего так не хватает потом. Этим и расплатился с магом советник короля.

Советник короля продолжал жить, вот только его кудрявые волосы стали совсем седыми и поселилась в сердце тоска о потерянном времени. И все чаще и чаще он стал чувствовать зов далекой земли, где он не был никогда. Вот такое странное желание. А потом попросил советник отпустить его посетить земли святые иудейские. С тем и уехал…

Возвратившись домой с летнего бала, я решил немного пройтись по улицам нашего городка, отягощенного гримасами внезапно поменявшей окраску демократии. И, думая об иронии нашего далеко не сказочного и недоброго мира, я совершенно неожиданно вспомнил рассказ вестбинского монарха.

Проходя по своей улице по направлению к дощатой набережной неожиданно разыгравшегося океана, я вдруг заметил соседа в его привычном черном одеянии. Он поздоровался и вновь завел тоскливый разговор о божественном провидении, о наступающих религиозных праздниках, кошерной еде и различных святых наставлениях. Это уже давно стало его делом жизни: молится он за нас всех. И день и ночь. Только этим и занят.

Вот ведь как интересно устроено человеческое сознание: теперь я невольно ловлю себя на мысли о том, что мой любимый сосед в детстве тоже, наверное, бил стекла какой-нибудь почтенной гадалке или того хуже — может быть, случайно повредил спину дальней родственнице прорицательницы или ведьмы…

ИСТОРИЯ ОДИННАДЦАТАЯ Лесное эхо и ночной страх

В одну из летних ночей, как раз после еще одного дня нескончаемого и потому особо противного солнцестояния, у младшего помощника бога дождя и прочих осадков Никодима сам собою нежданно образовался выходной. Стояла такая жара, что и думать об осадках было просто смешно.

Что-то переключилось в глобальной климатической механике, и уходила в прошлое особая стервозность повышенной мокрости прошлой недели. Вот ведь как бывает, прямо-таки измаялся Никодим за прошедшую неделю сплошной непогоды и переменчивой вредности. Тем более что грозовая туча наконец тоже устала от природных неурядиц и игры ветра из семейства Голдстрим и уже который день подряд мирно и счастливо спала, расположившись в покоях Луны. Снился ей весенний гром, молнии и любимая белая туча. Ведь на вид она такая белая и пушистая, а характер еще тот: вот где же она, вредина такая, бродит сейчас, под какими небесами!

Луне, меж тем, удалось невозможное: дни летнего солнцестояния никогда не кончались и само понятие «ночь» стало нелепой условностью. Солнце согласилось пока не покидать небосвод в обмен будущий на зимний отпуск. Поэтому, не считая лукавого помощника бога дождя и прочих осадков Никодима, Луну уже неделю никто не видел. И у небесных светил, с их звездным статусом, бывают неожиданные отпуска. Вот только в лесную чащобу лучи солнца не проникали все равно. Была там сумрачная непонятность и таинственная игра теней все время: и днем, и ночью.

Обитатели Дальнего Леса продолжали жить своими обычными суетными тревогами и повседневными радостями, привычные к природным диссонансам и прочим странностям до такой степени, что научились просто принимать природу и жить, уважая ее законы, не жалуясь на судьбу. Вот бы нам всем так! А то пока долетишь до Дальнего Леса из наших краев, так и по поводу рукотворных и нерукотворных катаклизмов прольешь столько воды сомнения и напустишь столько тумана, что и дорогу порою не видно…

Ну так вот… В то лето загрустила норка Анфиса. Это случается даже в таинственных и загадочных краях: жизнь не бывает все время ровной дорогой, освещенной незаходящим солнцем удачи и везения. Вот и у норки, несмотря на внешнюю суразность и кажущееся спокойствие жизни, что-то случилось. Отремонтировав свой домик и повесив на стенку блестящий диплом мага, а также продав летнюю коллекцию загогулин Василия, норка, похоже, потеряла что-то в жизни. Она почему-то перестала спать и по ночам всё заваривала малиновый чай.

К ней на ночной огонек заходило Лесное Эхо, и они обсуждали последние новости. Так и коротали время теплыми летними ночами. А может быть, это только казалось, что приходило Лесное Эхо в этот час ночного волшебства попить знатного малинового чая или обсудить новости Дальнего Леса и его окрестностей, которые уже завтра станут историей или просто пылью на нескончаемой и извилистой дороге судеб.

И было им абсолютно все равно: шел ли за окнами говорливый торопыга-дождик или ветра из знаменитого семейства Голдстрим гонялись наперегонки друг за другом по извилистым тропинкам леса. Вдвоем им было на удивление хорошо: норка рассказывала истории, а Эхо, из природной вежливости, всегда со всеми соглашалось, лишь изредка кое-что добавляя. Не в привычках Лесного Эха спорить с собеседником. А уж в сказочных местах Дальнего Леса и его окрестностей Лесное Эхо тоже было особенное, сказочно доброе и все понимающее.