Истории Дальнего Леса - [35]

Константин, по иронии судьбы лишенный всякой абстрактной мечтательности и общего философского взгляда на вещи, а потому понимающий все буквально и конкретно, а также считающий слова «катарсис» и «аллегория» совершенно грязными, непотребными ругательствами, сразу смекнул, что, может, и есть такое счастье, вот только где дороги-то те искать? Все окрестные лесные дороги он исходил вдоль и поперек много раз, и особого счастья они не принесли ему. Наверное, привычные и знакомые тропинки Дальнего Леса никак не подходили под поэтическое определение дальних дорог и не были достаточно трудными. И вообще, охватила выдренка с недавних пор какая-то смутная тревога и нетипичное для коренного жителя и труженика леса чувство душевной неустроенности и противности мелочных забот. Хорошо жилось Константину в лесу, но собрался он в путь, — ведь огромное счастье трудных дорог ждало его совсем рядом. Может быть, стоит оно где-то за поворотом, мечтая одарить выдренка неимоверной радостью или небывалой удачей.

Прослышала о небывалом душевном смятении Константина норка Анфиса и решила немедленно действовать. Пригласила она филина Егора на свой фирменный вечерний чай со свежим малиновым вареньем.

Зная характер филина, она приготовилась к трудному и нудному разговору. Но в этот раз все прошло на удивление легко: Егор, несмотря на свой тяжелый характер, был совсем неглупым. Он сразу все понял. Затянулась их беседе на целый вечер. Так или иначе, но решение пришло — надо спасать выдренка Константина от самого себя и его очередной напасти особой вредности. И делать это следует не откладывая. Практически уже на следующий день. Поэтому поутру, с первыми лучами неспешно восходящего солнца, столь редкого гостя поздней осенью в Дальнем Лесу, филин полетел искать Константина.

А день выдался как на заказ удивительно теплым. Филину Егору даже показалось, что вновь вернулось лето. Пролетая над окраинами леса, он даже удивился, что в такой ранний час обитатели Дальнего Леса не спят. Ему встретилось веселое семейство шумливых бобров, говорливые зайцы, ленивые и величавые медведи. Но он искал неугомонного выдренка Константина, который как будто сквозь землю провалился. Филин надеялся успеть застать его до того, как выдренок начнет собираться в дорогу на поиски своего нового невероятного счастья.

И вот, почти у самой южной оконечности Дальнего Леса Егор заметил выдренка. Константин сидел на широком пеньке и грелся на осеннем солнышке. Но когда филин подлетел ближе к выдренку, то с огромным удивлением увидел, что Константин занимается чем-то абсолютно нетипичным для себя: он сидит на пеньке с печальным видом и… думает. Удивленный таким состоянием выдренка филин подлетел совсем близко к лесному мыслителю и сел рядом с ним.

Сидели они молча долго-долго. Филину Егору показалось даже, что прошла целая вечность. Хорошо так сидели, душевно. Иногда это на самом деле полезно — просто посидеть и немного помолчать. О жизни, о судьбе.

Наконец филин заговорил:

— Вижу, ты крепко задумался. Можно прямо так и сказать, что ушел глубоко в себя, практически с головой утонул в задумчивости. Счастье, брат выдренок, это на самом деле такая штуковина, что ее за хвост-то и не ухватишь. Сложно с ним, сложно без него. Это мне хорек Василий намедни сказал — говорит, что парадокс какой-то. Но придется все эти высокие думы отложить до следующей оказии — проблема у нас нарисовалась. Вот какая незадача: закончилась у нас березовая кора, да и выделанной кожи мало осталось. Дело к зиме идет, да и у таланта нашего Василия запас для всех его новых безобразий заканчивается. Я стар стал, мне-то не донести всей заготовленной коры и кожи. А вот дорогу показать смогу.

На том и порешили: принесет выдренок запас березовой коры да выделанной кожи, а потом уж и на поиски своего счастья, заплутавшего на дальних подступах направится.

И неспешно полетел филин на дальнюю заимку к заброшенному домику охотника. А выдренок пошел за ним. Бодро так сначала пошел, насвистывал чего-то там себе даже. Потом шел молча. В результате вообще еле доплелся до порога старого заброшенного дома охотника. Устал выдренок Константин просто смертельно. С ног валился.

А филин, лишь присев на крышу полуразвалившегося от времени охотничьего домика, изрек:

— Не можем мы здесь долго отдыхать да чаевничать. Хотя, скажу по правде, душевно здесь, красиво и как-то особенно покойно. Чувствую я каким-то непонятным образом, что с далеких гор надвигается к нам настоящий ливень. Хорошо бы нам до дождя успеть. А то застрянем здесь надолго. Эти места таинственны и пустынны. Хотя и в лесу, а как-то неуютно мне здесь, да и ни к чему задерживаться в непогоду.

Хотел было выдренок Константин возмутиться, да вспомнил что дал слово. А слово настоящего выдренка дороже всего на свете. Вздохнул он тяжело, но, увидев кучу заготовленной коры и кожи, аж присвистнул. Но делать-то нечего — надо тащить все в Дальний Лес, как договорились.

Обратный путь показался выдренку почти бесконечным. Дорога, как будто специально издевалась над ним — вытянулась на пару лишних километров, забежав на окрестные пригорки, попетляла по лестным полянам и в конце концов поднялась на отчаянно высокий холм. Показалось Константину, что вредная дорога сделала это специально, чтобы затем со стремительной крутизной спуститься в самое глубокое ущелье к ручью, немало поплутать по низине, обогнуть озеро и снова резко направиться вверх по западному склону в самую чащобу. К тому же, посередине пути кусочки кожи, которые, по мнению выдренка Константина, обладали немалой дозой вредности, стали выпадать из общей кучи и Константин вынужден был останавливаться и собирать их опять.