Истории чудовищ (Первая половина) - [84]

Полнейший бардак.

Кругом разбросаны и раскиданы куски бетона, пустые бутылки, трава и ещё черт пойми что. Здесь нет электричества, и здание уже погрузилось в вечерний сумрак, отчего казалось ещё более разрушенным, чем обычно. Раз у Ошино столько свободного времени, мог бы хоть внутри прибраться. Разве не уныло жить в таком месте?

И здесь всё равно получше, чем в комнате Камбару...

Сендзёгахара хмурилась на жуткое состояние здания и неопрятный вид Ошино, однако у Камбару, похоже, никаких проблем...

— Грязно. Ну и отвратительно. Если этот Ошино живёт здесь, то почему не прибирается?

— …

Она жестка с другими в незнакомых местах.

Или, наверное, она как-то не осознаёт свой бардак... Я думал, это всё из-за уверенности в себе, но вдруг, у неё может быть и такая сторона.

Это не так, как у Сендзёгахары.

Она до ненормальности всё осознаёт.

Ошино обычно сидит на четвёртом этаже.

Я пошёл в темноту.

Чем дальше от входа, тем гуще мгла, я столько раз сюда ходил, знал же, что фонарик нужно прихватить. Я взял с собой конверт с деньгами от Сендзёгахары, то есть, чем бы не закончился разговор с Камбару, всё равно бы сюда пошёл, должен же был понимать.

Ну да ладно.

Сейчас мне уже не страшна темнота... так что, естественно, я мог и забыть.

Отголоски времени, когда был вампиром.

— …

Я дошёл до лестницы и обернулся к боязливо идущей, словно ей дурно, Камбару. Похоже, темнота не идёт ей на пользу. Её обычно волевые шаги спортсменки теперь обратились беспомощными, шаткими и опасливыми шажками. Думаю, будет жестоко заставлять её так подниматься по лестнице... Ладно левая рука, но вот если она ногу поранит... Когда я привёл сюда Сендзёгахару, то взял её за руку...

Тогда мы впервые с ней взялись за руки.

Ага... Но сейчас-то что делать? Камбару отказалась от поездки вдвоём на велосипеде, думаю случай тот же, да и вчера я на собственной шкуре испытал насколько строги стандарты Сендзёгахары по поводу других девушек, так что...

— Эй, Камбару-кохай.

— Да, Арараги-сэмпай?

— Вытяни правую руку.

— Так?

— Отлично. Держись.

Я потянул её руку к рёмню, который держал мои школьные брюки.

— Здесь лестница. Чтобы не упасть. Подниматься будем медленно, осторожно.

— …

Как ни глянь, физического контакта нет, за измену не посчитается, идея прекрасная. Как по мне, попахивает софистикой, но по крайней мере есть чем оправдаться перед Сендзёгахарой.

— Вы добрый, Арараги-сэмпай, — сказала Камбару, потянув ремень, словно проверяя его прочность. — Вам не говорили? Вы хороший, добрый человек.

— Не хочу слышать таких обезличенных комплиментов.

— Искренне благодарна, что вы настолько внимательны к нашим отношениям с Сендзёгахарой-сэмпай, даже когда ведёте меня сквозь темноту. Я тронута такой заботой, даже не так вас ненавижу.

— Ты сейчас это вслух сказала...

Она жесткая.

Обычно такого не заметишь.

И если и заметишь, то специально не скажешь... слишком стыдно, наверное. Максимум обернёшь всё в шутку.

— Арараги-сэмпай. Можно вопрос?

— Какой? Спрашивай что угодно, кроме про сэмэ и укэ.

— Ох, вы решили отложить на попозже разговор о сэмэ и укэ.

— Мы вообще о них говорили?!

— Мы ведь говорили о моих трусиках и эксгибиционизме.

— Вот только не надо повторять!

— Если честно, я хотела спросить не про пошлости.

— Да кто хочет-то?! Спрашивай уже, что хотела!

— Судя по нашим разговорам... Похоже, что вы ничего не рассказали обо мне Сендзёгахаре-сэмпай.

— А? Да нет, рассказал. Как бы я тогда по-твоему узнал о Вальхалакомбо?

Если точно, то само Вальхалакомбо я услышал от Ханэкавы, но если б Сендзёгахара лично не подтвердила, то я б так и не узнал об отношениях между Сендзёгахарой Хитаги и Камбару Суругой. Если б и смог догадаться, за рамки догадок это бы не вышло. Не стал бы и думать пытаться спрашивать Ханэкаву.

— Не об этом, о моей левой руке. Моей левой руке, которая напала на вас...

— А, ты об этом. Да, я ещё не рассказал... Прошлой ночью было не до того, да и к тому же я тогда не понимал ситуацию и не знал о твоей левой руке. Даже не до конца был уверен, что напала именно ты. Лишь предположение. Сейчас она думает, что я врезался в телефонный столб на велосипеде.

— Но там такие разрушения, всё в порядке?

— У меня тело вампира, потому мне нельзя обращаться ни в больницу, ни в полицию. Если кто-нибудь узнает, будут проблемы. Конечно, я не могу вечно скрывать это от Сендзёгахары... Но думаю, это ты должна сказать ей, а не я.

— Я...

— Я не добрый и не хороший. Просто, ну, мысль такая...

Расчет исподтишка.

Коварное малодушие.

Я ни за что не смогу...

— Хм. Ох.

На лестничном пролёте между третьим и четвёртым этажами оказалась Шинобу.

Ошино Шинобу.

Девочка с золотыми волосами под лётным шлемом, на вид около восьми лет, белая до прозрачности кожа, она сидела на лестничном пролёте, поджав колени к подбородку и обняв ноги. За исключением золотистых волос, она напоминала собой фигуру дзасики-вараси.

От неожиданности я охнул.

Шинобу бездвижно глядела на нас, пока мы поднимались по лестнице. В её глазах читались сложные чувства: укор, строгость, желание что-то сказать, недовольство.

— …

Я просто прошёл мимо.