Исторический роман - [56]

Теперь подведем краткий итог всему сказанному выше: роман более историчен, чем драма. Это значит, что историческое проникновение во все изображаемые жизненные сферы должно быть здесь гораздо более полным. Роман противопоставляет общему историзму коллизий историзм конкретный, историческое воспроизведение всей полноты деталей.

Отсюда следует, что возможность "необходимых анахронизмов" в драме несравнимо большая, чем в романе. При изображении наиболее существенных моментов определенной коллизии вполне достаточно, если сама эта коллизия верно схвачена и раскрыта в ее глубокой исторической сущности. Драматически сублимированное выражение может выходить далеко за пределы действительного горизонта эпохи (если это не нарушает исторического содержания данной коллизии, а наоборот, лучше выражает его) и несмотря на это необходимая верность историческим фактам будет целиком соблюдена.

Напротив, границы "необходимых анахронизмов" в романе гораздо уже Мы уже указывали на то, что; роман также не может обойтись без подобных анахронизмов. Роман изображает проявление исторической необходимости не только в самом общем и существенном виде, но во всей сложности и "хитрости" того пути, Который эта необходимость себе прокладывает. Для романиста приобретает центральное значение то, как все это происходит. Именно поэтому "необходимый анахронизм" имеет в романе более узкую сферу применения.

Несомненно, что при этом играет большую роль широкое изображение народной жизни во всех ее внешних проявлениях. Однако развитие современного романа показывает, как мало решает дело верность деталей. Эти последние могут быть представлены со всей антикварной пунктуальностью и все же исторический роман как целое будет кричащим анахронизмом. Это не значит, что верность деталей не играет никакой роли. Напротив, она играет очень, большую, роль. Hoi значение свое она при- обретает только в одном единственном случае: если она становится чувственно-наглядным посредствующим звеном в изображении специфического качества, своеобразного пути осуществления исторической необходимости в определенную эпоху, в определенном месте, при данных классовых отношениях и т. д.

Мы пришли, казалось бы, к парадоксальному результату. С одной стороны, возможность "необходимого анахронизма" в драме больше, чем в романе, а с другой стороны, драма гораздо чаще выдвигает на первый план подлинных героев, так сказать, засвидетельствованных историей. Необходимость исторической верности в романе, пользующемся героем воображаемым и действием свободно придуманным, достаточно ясна из вышесказанного. Напротив, вопрос об исторической верности в драме, вопрос о связанности драмы фактически! точным историческим бытием ее героев всегда представлял собой обширное поле для теоретических споров. В следующем разделе нашей работы мы подробно остановимся на этом вопросе.

Здесь же предварительно заметим следующее. В качестве существенного различия между драмой и большими формами эпоса мы указывали на то, что драма по самой сущности своей есть, нечто современное. Она представляет событие, разыгрывающееся перед нашими глазами, в то время как эпос с такой же необходимостью изображает события прошедшие и совершенно закончившиеся. Правда, для того, чтобы получить художественное впечатление, мы должны пережить содержание романа как нечто близко нас касающееся. Если речь идет об исторической тематике, то мы переживаем это содержание, как нашу предысторию. Ничего парадоксального здесь нет. Напротив, в драме это переживание прошлого заключает в себе известный парадокс. Нечто Давно прошедшее мы должны представить себе и пережить, как настоящее. Если чисто антикварный интерес, простое любопытство по отношению к прошлому уничтожают художественное действие исторического романа, то для непосредственного впечатления, которое оказывает на зрителя драма, такое отношение к истории еще более губительно.

Не нарушая исторической верности в самом существе изображаемой коллизии, историческая драма все же представляет нам те особенности человека и его судьбы, которые в состоянии вызвать непосредственное "современное" сочувствие у зрители, отделенного от происходящих событий может быть многими столетиями. Формула "Nostra causa agitu" имеет в драме качественно иное значение, чем в романе.

Отсюда ясно, что драма разрабатывает те человеческие черты, которые в ходе истории были относительно наиболее постоянны, всеобщи и закономерны. Условно выражаясь, драма имеет, как заметил однажды Отто Людвиг, "антропологический" характер.

4

Только теперь мы можем с достаточной ясностью понять вопрос поставленный в начале этой главы: почему в эпоху, далеко не достаточно развитого или вовсе неразвитого исторического сознания, возникали превосходные исторические драмы, тогда как исторические романы этого времени были карикатурой на литературную форму романа, на всякое художественное воспроизведение истории вообще? Здесь речь идет, прежде всего, о Шекспире, о некоторых его современниках. Но не только о них, ибо, не подлежит никакому сомнению, что некоторые трагедии Корнеля или Расина, Кальдерона или Лопе де Вега суть исторические трагедии грандиозного значения и действия. В настоящее время общеизвестно, что эта волна драматической поэзии, а вместе с тем исторической драматургии выросла на почве трагического крушения феодальной системы. Известно также, что выдающиеся поэты этого периода сделали глубокие наблюдения над драматическими коллизиями своего времени. Особенно ясно выступает в драмах Шекспира целый ряд внутренних, необходимо ведущих к разложению, противоречий феодальной системы.