Исторические записки (976 - 1087) - [9]

Затем он тотчас лег и, спустя немного, умер; а доблестная и бодрая духом мать, отдав сыну священный долг и оплакав его, как следовало, что лишилась такого сына – воина и вместе военачальника, немного успокоилась от своего горя и потом послала к василевсу славного своего Алексея, чтобы и тот находился с ним в походе.

Прощаясь с матерью и проливая ручьи слез, Алексей как бы раздираем был двумя чувствами – любовью к матери и жаждой войны; потому что едва ли кто более его и любил войну, и привязан был к матери. Отправившись оттуда, он прибыл к василевсу в то время, как последний, остановившись у Дорилеи,[56] собирал войско. Увидев его и вспомнив о несчастье, василевс начал плакать и расспрашивал его о матери, а в заключение побуждал возвратиться домой, говоря, что нехорошо оставлять мать без утешения в этой великой горести и к одной скорби прибавлять другую, то есть к смерти того – и твою долговременную отлучку. Так говорил василевс. Но Алексей силился остаться и следовать за василевсом в поход против варваров; только, высказывая это желание, он не убедил василевса: василевс приказал препроводить его к матери против его воли. Так он и отправился, а василевс, продвигаясь вперёд, собирал ромейские войска и готовился к войне.

13. Достигнув Каппадокии, он созвал главнейших военачальников и, предложив им войти в совещание о войне, спрашивал о том, следует ли им вторгнуться в Персию и там схватиться с турками, или оставаться на своей земле и ожидать их прихода, ибо уже донесено было, что и султан вышел из Персии и спокойным, медленным шагом идет на ромеев. Тогда одни, более самонадеянные и склонные к лести, предлагали, что лучше не оставаться на месте, а идти вперёд и схватиться с султаном в Ватане[57] мидийской; а магистру[58] Иосифу Трахониоту, начальствовавшему тогда над многими полками, и дуку[59] всего запада Никифору Вриеннию такие советы представлялись весьма ошибочными и опасными. Посему они умоляли василевса, если только можно, выжидать и завлечь неприятелей к себе, а города округи укрепить и поля сжечь, чтобы неприятель имел недостаток в продовольствии; если же нет, то, по крайней мере, дойти только до Феодосиополя и, там остановившись лагерем, ожидать неприятелей, чтобы недостаток в вещах необходимых вынудил султана схватиться с ромеями на такой местности, которая представляет им выгоды боя.

Но это была песня для глухого, и советы льстецов одержали верх. Надлежало послушаться людей, доказавших уже свое мужество; а он внимал более льстецам, чем добрым советникам, гордясь прежними своими трофеями и высоко думая о них, что может, встретив турок, шедших для фуражировки отдельными отрядами, обратил их в бегство и многих из них перебил, а немало даже взял в плен.[60] Этими-то гордясь трофеями и надеясь более надлежащего на то, что имел при себе больше войска, чем сколько бывало у его предшественников, он со всем своим войском пошёл прямо в Персию и направился против неприятелей.

14. Когда он достиг Манцикерта,[61] с ним встретился Василаки, ведший с собой немало войск из Сирии и Армении. Это был человек отважный, сильный, но дерзкий и неудержимый в порывах.

Желая польстить василевсу, он на его вопрос не сказал ничего путного о том, что писал ему вестарх[62] Лев Диаванский, будто султан, узнав о походе (ромеев) и испугавшись их силы, оставил Персию и убежал в Вавилон. Положившись на эти слова, василевс разделил войско на две части и одну удержал на месте, а другую выслал к Хлеату, поставив над ней военачальником Иосифа Траханиота, мудрого в воинских делах советника и искусного полководца, но в то время вовсе нерасположенного в пользу такого распоряжения и советовавшего василевсу все силы держать внутри своей земли и не разделять войска, так как неприятели находятся вблизи. Не убедив, однако же, василевса своими словами, он поднялся с полками и отправился к Хлеату. А город Хлеат находился во владении турок и был достаточно снабжен турецким гарнизоном. Не прошло еще трех дней, как турки уже сделали нападение на ромеев, вышедших для сбора сена, и одних побили, а некоторых взяли в плен. Как скоро донесли об этом василевсу, он тотчас позвал Василаки и расспрашивал его о турках, – кто такие здесь нападают и откуда они пришли.

Тот, по обычной своей необдуманной дерзости, утверждал, что это просто толпа из Хлеата, вышедшая для грабежа. Таким образом, василевс остался в совершенном неведении, что султан с войском находится недалеко от его лагеря и хорошо управляет ходом войны. Желая завлечь василевса вперёд и заманить его в свои сети, он выслал передовые отряды, которые подъезжали к границе ромейского стана и тотчас отбегали, делая вид, что обращаются в бегство. Делая это часто, они схватили некоторых начальников, из коих первым был схвачен Василаки. Желая убедить василевса, что набеги эти делают не воины из персидского войска, а жители Хлеата, он испросил дозволение выйти за ограду стана, обнажил саблю, пришпорил лошадь, и без всяких предосторожностей устремился на неприятелей; да и окружавшие его следовали не в порядке, а кому как случилось. Неприятели, заметив, что они несутся в беспорядке, притворились бегущими; но когда увидели, что завлекли их далеко от границы стана, вдруг повернули коней и, напав на них порознь, разбили их наголову. Тут пало много воинов, так что почти не осталось, как говорится, и вестника, чтобы сказать о несчастье; тут же взят было в плен и Василаки.