Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2] - [23]

Передумавших не оказалось.

— В таком случае предлагаем 10 августа в 11 .00. прибыть на место сбора. Оттуда вас повезут в часть, — заключил беседу председатель комиссии.

Таким местом сбора для нас, москвичей, был дом на улице Кирова. День стоял теплый, солнечный. Я приехал немного раньше условленного времени, но людей здесь собралось уже много: мои будущие боевые товарищи, провожающие. Среди последних не было отцов и матерей — девчата, мальчишки-подростки. Я обратил внимание на двух молодых ребят в тельняшках и подошел к ним:

— Провожаете?

Один из них с обидой ответил:

— Почему провожаем? Сами идем на фронт.

Это были Сережа Скворцов, его друг и сверстник Коля Захаров — комсомольцы, рабочие парни. Мы разговорились. Оказалось, что родители ничего не знают об их решении идти на фронт, а провожают их заводские девчата и сестренка Коли. Ребята им доверяли: не проболтаются.

Подошли машины. Какой-то час пути — и наша колонна оказалась в одном из тихих мест Подмосковья.

В палаточном городке мы, комсомольцы-добровольцы, — русские и украинцы, белорусы и латыши, литовцы и эстонцы, люди разных национальностей, но единые в своей решимости бороться с фашизмом, — готовились к предстоящим действиям в тылу противника. Учились стрелять из автоматов и пистолетов, ползать по-пластунски, водить машину и мотоцикл, ставить мины, разжигать костер. Кроме того, прыгали с парашютом.

Дни и ночи были насыщены учебой, и время летело незаметно. Наступил и последний день занятий. Сразу после завтрака объявили состав нашей группы и командира. Собственно говоря, группа уже давно сложилась. Попросту наш взвод из четырех отделений по десять человек разбили на две группы. Командир взвода и его заместитель стали командирами групп.

Я и мои новые товарищи — москвичи Сережа Скворцов, Коля Захаров, Гриша Квасов со Смоленщины — попали в группу Ивана. Настоящего имени командира мы тогда не знали — не принято было. Это был человек лет тридцати, невысокого роста, звание имел — сержант. Иван принимал участие в боях с белофиннами и освобождении западных областей Украины и Белоруссии, так что за плечами у него имелся некоторый боевой опыт. Грудь сержанта украшала медаль «За отвагу».

Время учебы кончилось. Получаем оружие — кто автомат, кто маузер в деревянной кобуре, кто револьвер или пистолет. Каждому вручается компас. В вещевые мешки, кроме неприкосновенного запаса — мясных консервов, галет и шоколада, уложили аккуратно завернутую взрывчатку, мины и патроны.

Вечером колонна машин промчалась без остановок через Москву, а ночью мы уже были под Вязьмой. Здесь остановились на два дня. От нас отделили боевые группы, которым предстояло переправиться на ту сторону фронта пешком, а мы, десантники, снова сели в машины и поехали под Юхнов. Здесь несколько суток ждали летной погоды.

И вот 7 сентября наступил ясный, солнечный день. После обеда прибежал в палатку нарочный и сообщил, что сегодня вылет — не расходиться. Командир группы приказал еще раз проверить и почистить оружие, а затем хорошенько отдохнуть. Но поспать не пришлось: вскоре его и меня вызвали в штаб.

— К вылету готовы? — спросил капитан, представитель штаба.

— Так точно, готовы, товарищ капитан! — ответил Иван.

— Читайте, — он подал нам листок бумаги, на котором был отпечатан текст боевого задания.

— Всё ясно?

— Так точно!

Пригласив нас к столу, капитан развернул карту и показал район десантирования. Потом аккуратно сложил ее и передал сержанту.

— А теперь о том, что не написано в боевом приказе, — продолжил капитан. — В своей работе опирайтесь на местных жителей, но будьте осторожны, доверяться можно не всем. После выполнения задания выходите через линию фронта. При благоприятных условиях, наличии боеприпасов можно оставаться до освобождения района нашими войсками. Вылетаете в полночь...

Вернувшись в свою палатку, Иван приказал собрать группу, развернул карту и показал всем место десантирования. На карте четко выделялась лесная поляна. Условились, что будем собираться по трехкратному хлопку в ладоши или трем ударам по дереву.

Ну вот и всё. Скоро полетим. Настроение бодрое.

Наконец-то идём на дело. «Неважно, что никто из нас, кроме командира, не нюхал пороха, научимся воевать!» — так думал каждый. Не понимал я тогда, как трудно будет освоить эту науку.

«Запевай, ребята», — подает команду Иван. Запевает Гриша Квасов, голос у него мягкий, бархатистый, знает он множество песен, любит и умеет их петь.

Гриша начинает:

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой...

Ребята подхватывают... Придется ли еще когда-нибудь вот так собраться всем? Неизвестно. Война ведь не загородная прогулка...

Темной ночью, покачиваясь на ухабах и рытвинах, разбрызгивая сентябрьские ручейки и лужицы, наша полуторка шла по проселку к аэродрому. Фары зашторены, дорога еле видна. Над аэродромом столбы света — это шарят по небу лучи прожекторов. Вот один из них лег на машину, ослепил нас и снова ушел вверх.

Стало немного тревожно.

Машина прошла мимо ангаров и остановилась возле какого-то барака. Рядом штабелями сложены полутонные бомбы. Зашли в помещение. Инструкторы надели на нас парашюты, подогнали и застегнули лямки. Вещевой мешок непривычно лег на грудь. Автомат пришлось повесить на плечо и привязать к лямкам вещмешка. На брезентовом поясе — запасной диск к автомату, фляга, маузер, финка. В карманах куртки— «лимонки». Табак и спички в самом укромном месте — во внутреннем кармане пиджака, там же капсюли-детонаторы для мин и запалы для гранат.