Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2] - [14]

На следующий день деревня была атакована нашей воинской частью, и немцы, не оказав серьезного сопротивления, бежали.

Моя соседка по укрытию решилась проникнуть в свою избу, чтобы перенести-таки свое добро в щель. Я вызвался ей помочь. Только я выволок на крыльцо тяжелый узел, как из-за угла прямо на меня выскочил боец наступавшей воинской части. И тотчас же с другой стороны улицы меня окликнул какой-то капитан. Видимо, я показался ему подозрительным. Отвечая на его вопросы, я придерживался своей «легенды», но она его не удовлетворила, и я под присмотром бойца был отправлен к особисту. Ему я рассказал правду. Но правде он не поверил и под конвоем отправил меня в вышестоящий штаб. При этом особист, глядя мне в глаза, посоветовал конвоиру, чтобы «там» со мной «не церемонились».

Я побрел по дороге, чувствуя спиной штык, примкнутый к винтовке конвоира. Но путь был неблизкий, и мы разговорились. Вскоре мой конвоир, остановившись покурить (закурил и я), уже взял винтовку к ноге и беседовал со мной мирно, расслабившись.

Трудно сказать, чем бы все кончилось для меня в штабе этой части. Но мне повезло, как иногда бывает на войне. Мимо нас неспешно проезжала танкетка, из которой кто-то крикнул: «Николай, ты что здесь делаешь?!» Обращались явно ко мне.

Танкетка остановилась, и из нее вылез офицер разведотдела Западного фронта, участвовавший в подготовке нашей группы. Легко представить, каковы были его удивление и ужас, когда он увидел меня в нашем тылу, да еще и под конвоем.

Возможно, эта встреча спасла мне жизнь. Из-под конвоя меня тут же освободили, несмотря на яростное сопротивление конвоира, требовавшего от офицера взамен меня какую-то «справку».

Прямо на танкетке я был доставлен в разведотдел, где и поведал свою историю. Пришлось возвращаться в деревню за рацией, предварительно сдав уцелевшие шифры.

Вернувшись в штаб, я получил новые шифры. Уже была сформирована новая тройка, в которую я входил радистом. Через несколько дней мы ушли по тому же маршруту. Наше командование интересовало передвижение немецких эшелонов по направлению Вязьма—Можайск и переброска вражеских войск по шоссейным магистралям и прилегающим большакам. Требовалось также установить местонахождение немецких гарнизонов и штабов.

Только мы вышли в точку базирования и развернули разведывательную работу, с огромным риском получая даже несущественные сведения (агентура у нас отсутствовала), как отказала рация. Пришлось всей группой пробираться назад через линию фронта, что в октябре месяце было сделать непросто из-за густой «населенности» прифронтовой полосы войсками противника.

Вернулись мы злые и обескураженные»²¹.

Другой пример слабой подготовки разведчиков-маршрутников, действовавших в интересах ОС. В обоих случаях у разведчиков проблемы начинались при попытке общаться со своими.

«В середине августа братьев Кенен перебросили ближе к линии фронта. Первое боевое задание... Они должны были укрыться в населенном пункте, через который проходила передняя полоса нашей обороны, затем дождаться, пока оставленную территорию займут наступающие гитлеровцы, и выяснить, какие воинские части противника наступают.

Два неприметных худощавых паренька в потрепанных пиджаках и разбитых ботинках, проходившие мимо колонн военной техники, не вызывали у фашистских солдат подозрений и никак не вязались с представлением о разведчиках Красной Армии.

Скоро братья Кенен достаточно точно знали номера наступающих частей, количество танков и артиллерии. Задание было выполнено, и пора было выходить к своим. И тут возникла трагикомическая ситуация, чуть было не стоившая им жизни. После благополучного перехода линии фронта Виктор и Альфред были задержаны советским сторожевым постом. Против них говорило всё: и то, что они перешли передний край, и то, что у них нет никаких документов, и конечно же их немецкий акцент...

Положение было критическим. Попасть к своим и оказаться в таком положении — к этому братья не были готовы. Через несколько часов томительного ожидания их отправили в тыл. И там, к счастью, всё прояснилось»²².

Вместо профессионализма патриотизм

В сложившейся обстановке недостатки предвоенной работы, огрехи политического руководства страны и его грубейшие стратегические ошибки в выборе форм и методов вооруженной борьбы с началом боевых действий исправляли патриотизмом комсомольцев и других добровольцев. Именно это позволило за счет количества компенсировать недостаток качества.

«Недостатка в добровольцах вести разведку в тылу противника не было. Военкоматы наводнялись рапортами с просьбами направить немедленно на самый опасный участок фронта. Выбор представлялся в большом возрастном диапазоне от пятнадцатилетних юношей и девушек до глубоких стариков, участников еще русско-японской войны. [...]

Предложение служить в военной разведке расценивалось как проявление особого доверия командования и, как правило, безоговорочно принималось.

Трогательно и больно вспомнить, с каким безграничным доверием относились к своим командирам отобранные кандидаты, какие это были кристально чистые и преданные Родине люди, с какой готовностью шли они выполнять боевые задания. Многие из них, к нашей печали, назад не возвращались. Мария Жукова, Павел Кот, Иван Анисимов, Анна Пет-рожицкая, Еливавета Вологодская, Людмила Донская, Иван Ильясов, Хелена Кульман, Софья Осетрова (Дубова), Федор Илюхин, Галина Су-щева, Людмила Орлеанская, Лидия Вербовская, Борис Герасимов, Семен Мазур, Алексей Коробицын, Владимир Артемкин, Павел Кононенко, Вера Волошина, Мария Артемова, Николай Беляев, Владимир Шайкин, Мария Козлова, Порфирий Романенко, Иван Позняк, Иван Банов и сотни и тысячи других патриотов одними из первых вступили на трудную и опасную стезю.