Исторические повести - [52]

Прежде чем госпожа обратилась к ним с вопросом, седая женщина бросилась к Мер иону и, обливаясь слезами, сказала лишь одно слово:

— Поздно!..

В это мгновение к ней бросилась Сфрагис.

— Мама, мамочка, ты не узнаешь свою Сфрагис? Я твоя Сфрагис, твоя маленькая дочка! Это меня увели работорговцы. Посмотри мне в глаза.

Она обняла мать, гладила ее седую голову и сквозь всхлипывания повторяла:

— Мама, мамочка! Красивая вавилонянка Син-Нури! Как я счастлива! Мы встретились, все будет прекрасно.

— Все будет прекрасно! — повторила Син-Нури и закашлялась. Она долго не могла остановить свой кашель, и все смотрели на нее и ждали.

— Кто из вас желает поговорить о деле? — спросила Камилла, которой надоели эти слезы и причитания.

Она решила продать рабыню, как только услышала, что пришли люди из Сидона. Син-Нури была неизлечимо больна. Камилла видела это, и ей хотелось от нее избавиться. К тому же, услышав имя Мерион, она вспомнила давний разговор о драгоценностях и подумала, что кое-что возьмет за эту несносную Син-Нури. «Если, живя в такой роскоши, распоряжаясь всеми припасами дома и слугами, эта Син-Нури умудрилась заболеть неизлечимой болезнью, то чего можно ждать от такой рабыни?» Так думала Камилла, обращаясь к Хайрану, который показался ей наиболее симпатичным. «Мерион стоит молча, тараща глаза на свою Син-Нури, а Сфрагис, эта девчонка, которой тогда было всего семь лет, потеряла голову. И как только она узнала свою мать в этой несчастной седой старушке?» — размышляла Камилла без всякого чувства жалости.

Хайран тут же начал переговоры о покупке рабыни. Мерион понял, что сию минуту можно решить этот вопрос. Он подошел к Камилле и Хайрану.

— Благородная госпожа! Письмо, посланное мне женой несколько лет назад, дошло до меня только сейчас. Я привез с собой хорошие вещи и думаю угодить тебе, госпожа. Они со мной, и, если тебе угодно, я покажу.

— Я предлагаю всем войти в дом, — сказала громко Камилла и пошла рядом с Мерионом, который очень заинтересовал ее. Ей не терпелось узнать, что он предложит ей за эту неизлечимо больную рабыню.

Син-Нури увела Сфрагис в свою каморку, а Мерион и Хайран пошли в покои госпожи. Когда Мерион вытащил из-за пояса заветный мешочек и стал извлекать содержимое, сердце Камиллы забилось от радости. Син-Нури была права. Такой тонкой, такой изысканной ювелирной работы она никогда не видела. Мерион покорил своим мастерством капризную госпожу Камиллу.

Он положил на стол отличный золотой браслет с рубинами, несколько колец с хорошими камнями и серьги, каких госпожа никогда не видела. Они были сделаны по образцу старинных изделий греческих ювелиров. На золотом лунном серпе стояла колесница в упряжке с богиней Афродитой. На тонких золотых цепях свешивались маленькие золотые амфоры, такие изящные и красивые, что хотелось смотреть на них бесконечно. Это была редкостная работа.

Камилла загребла все это, прикрыла рукой и, глядя на Мериона смеющимися глазами, сказала, что с трудом расстанется со своей любимой рабыней. Но ведь она давно знала, что Син-Нури должна вернуться к своему мужу и к своей дочери. И она отпускает Син-Нури.

— Надо тебе сказать, Мерион, — говорила Камилла, — я всегда относилась с доверием к Син-Нури. На ней был весь мой дом. Мало того, я говорила ей, что если она найдет свою дочь, то я готова купить малышку, чтобы они вместе жили в моем доме. Но это не осуществилось. Теперь вы нашли друг друга, и я не могу мешать вашему счастью.

Госпожа поднялась и дала понять гостям, что больше им здесь делать нечего. Мерион и Хайран покинули покои Камиллы и попросили служанку позвать Син-Нури и Сфрагис.

Они покинули дом римского вельможи, когда Син-Нури уже с трудом стояла на ногах. К счастью, лавка знакомого Мериону ювелира находилась неподалеку, и они смогли дойти до нее, бережно поддерживая Син-Нури с обеих сторон. Сфрагис и Мерион вели Син-Нури под руки, но им часто приходилось останавливаться, потому что Син-Нури задыхалась от кашля.

Хайран, глядя на это печальное зрелище, думал о Петехонсисе. Он решил искать его в коптском монастыре, где египетский лекарь хотел устроить лечебницу для бедных коптов.

Как только они пришли в дом ювелира и расположились там, Хайран рассказал Сфрагис о своем намерении полечить Син-Нури, прежде чем все они тронутся в обратный путь.

— Все будет так, как я обещал, — сказал Хайран Сфрагис. — Мы увезем с собой Син-Нури в Пальмиру, а Мерион будет нас навещать. К счастью, Сидон и Пальмира совсем близко расположены.

В глазах Сфрагис Хайран прочел такую благодарность, что без всяких слов понял, как нужна сейчас помощь бедной девочке. Он подумал: теперь, когда нашлись отец и мать, ничего, в сущности, не изменилось. Одни горести. Больной, умирающей матери негде голову приклонить, а отец мечется между любимой им первой семьей и нелюбимой — второй.

Син-Нури обрела дар речи лишь после того, когда хозяйка дома предложила ей выпить горячего молока. Кашель немного утих, и можно было поговорить с дочкой, полюбоваться ею.

— О боги, как ты прекрасна, моя Сфрагис! Какое счастье обнять тебя, моя девочка! Какая ты большая! Какая умная и красивая! Боги милостивы! Они подарили мне самую большую радость. Все эти годы я радовалась, когда видела тебя во сне. Но ты всегда была маленькой Сфрагис. И видела я тебя только в руках работорговца, когда он уносил тебя с корабля, плачущую. Сердце у меня сжималось от горя. Но я готова была терпеть эту боль бесконечно, только бы увидеть тебя, моя девочка.