Исторические повести - [71]

«Завтра двинусь в путь, — думал он, засыпая. — Глупо я поступил, оставшись здесь. Не понимаю, что вообще привело меня сюда. Что мне здесь было нужно? Неужели я действительно еще так неразумен, что стремился еще раз увидеть эту заносчивую девицу, или была у меня другая причина? Нет, по правде говоря, никакой другой причины у меня не было. Ведь не хотел же я стать мызным воином! А значит, я, несмотря на свои почтенные двадцать семь лет, все еще настолько пустой, легкомысленный человек, что готов бежать за первым попавшимся смазливым личиком. Плохо это говорит о моем мужском достоинстве и разуме!.. Странно, что она выходит замуж; именно за этого глупца Рисбитера. Разве сейчас, в такое грозное время, этот шаткий тростник может служить ей опорой? Странно!.. Но какое мне до этого дело? По своему происхождению и высокомерию они вполне достойны друг друга. Пусть будут счастливы или несчастны — мне безразлично».

С этой суровой мыслью Гавриил спокойно уснул.

Он проспал, вероятно, около двух часов, как вдруг его разбудил сильный шум и ружейные выстрелы. Он сперва подумал, что это ссорятся между собой пирующие, как часто случалось на свадьбах того времени, но вскоре заметил, что шум доносится не со стороны мызы, а из лагеря. В окнах дома свет потух, там царила глубокая тишина. Лагерь был отделен от сада зданием мызы, поэтому Гавриил не мог видеть, что происходит в лагере. Он вскочил и прислушался. Шум все нарастал, и вперемешку с ружейными выстрелами ясно слышался лязг холодного оружия. Вдруг до слуха Гавриила донеслись испуганные крики: «Бегите, бегите! В лагере русские!»

Теперь Гавриилу все стало ясно. Русские, стоявшие в Пайде, каким-то образом проведали о свадебном пиршестве на мызе Куйметса и, воспользовавшись тем, что мызные воины пьяны, напали на лагерь.

Гавриил колебался — принять ли ему участие в схватке или спокойно ждать ее конца? В обоих случаях могла быть и оборотная сторона дела. К кому же ему примкнуть? Мызных воинов Гавриил презирал и ненавидел всей душой, но сейчас поднять на них руку не мог — он ведь был их гостем. А если он останется безучастным зрителем, можно опасаться, что его насильно вовлекут в борьбу. Разумнее всего было спокойно уйти своей дорогой, пока это еще казалось возможным. Но Гавриил все же не ушел. Непонятное чувство заставило его остаться на месте, настороженно выжидая.

В окнах мызы замелькали огни. Шум приближался — как видно, русские ворвались на мызу. Вдруг Гавриил вспомнил гордую дочь рыцаря, и со всеми колебаниями было покончено. Когда он поспешно шагал через сад к мызе, зазвенели разбитые оконные стекла, одна из дверей с треском распахнулась и мимо него промчалось несколько темных человеческих фигур. Гавриил хотел войти в дверь, но оттуда вырвалась новая толпа беглецов, и проникнуть в дом стало невозможно. Гавриилу пришлось посторониться. Кто-то из бегущих в давке толкнул его локтем в бок. Гавриилу показалось, что это был юнкер Рисбитер.

«Хорош жених — сам бежит, а невесту оставляет в беде!» — подумал Гавриил, скрипнув зубами, и погрозил кулаком вслед убегавшему Рисбитеру.

Вдруг со второго этажа донесся громкий крик. Подняв глаза, Гавриил увидел на балконе белую тень; в то же время он заметил узкую витую лесенку, которая вела из сада на балкон. Не теряя времени, он быстро взбежал по лестнице наверх.

Кто там? — послышался испуганный голос Агнес, и белая тень, как бы защищаясь, вытянула руки вперед.

Друг! — вполголоса ответил Гавриил. — Я хочу вам помочь бежать, фрейлейн Агнес, вы позволите?

Где мой отец? — спросила Агнес в отчаянии.

Этого я не знаю. Смотрите, как все бегут… Может быть, среди них и рыцарь Мённикхузен. Подумайте лучше о себе, фрейлейн Агнес!

Нет, нет! Я не тронусь с места, пока не узнаю, что с моим отцом…

Слова замерли у нее на устах — за своей спиной она услышала грубые голоса, что-то кричавшие на незнакомом ей языке.

Хотите попасть в руки русских? — сказал Гавриил почти угрожающим тоном.

Нет, нет! — вскрикнула Агнес, вся дрожа от страха, и обеими руками схватила сильную руку Гавриила, как бы ища защиты.

Он взял девушку на руки, как беспомощного ребенка, и, спустившись с лестницы, поспешил к железной калитке, с которой бежавшие раньше уже сорвали замок. С трудом выбрался Гавриил со своей драгоценной ношей из толпы беглецов и вышел на открытую равнину, по которой, как черные тени, в одиночку и группами неслись люди, спасавшиеся бегством.

— Теперь опустите меня на землю, — шепотом попросила Агнес.

Гавриил повиновался, хотя и с сожалением, и, взявшись за руки, они побежали по равнине в ту сторону, где неясно темнела опушка леса. Но не пробежав и нескольких десятков шагов, Агнес вскрикнула от боли и упала на колени.

Что с вами? — спросил Гавриил.

Я ушибла ногу о камень, — простонала Агнес.

Вы босиком, фрейлейн Агнес?

Не только босиком, но и…

Она не смогла договорить, у нее от стыда осекся голос. Ведь она, бедняжка, вынуждена была бежать прямо из постели!

Не тратя времени и слов, Гавриил сбросил свой длинный кафтан, закутал в него нежное тело девушки, снова бережно взял на руки свою дорогую ношу и только теперь попросил разрешения: