Истоки славянской письменности - [23]

Увязка появления элементов государственности и письма в общем, конечно, верна. Но, на наш взгляд, она несколько схематична и не отражает всей сложности такого явления, как зарождение и развитие письменности. А поэтому мы оставим открытым вопрос датировки возникновения у славян протокириллицы и вернёмся к нему позже.

Сейчас же перейдём к протоглаголице. Свидетельства о существовании глаголического письма (или подобного ему) задолго до Константина Философа имеются. Так, С. Лесной (Парамонов) сообщает, что ещё в XIX столетии существовала Псалтирь, относящаяся к 1222 году и переписанная глаголическими буквами из старой славянской (также глаголической) Псалтири, относящейся примерно к первой половине VII века. В 1766 году граф Клемент Грубисич утверждал, что глаголица была составлена задолго до Рождества Христова неким Фенисием из Фригии, взявшим за основу готские руны. Рафаил Ленакович за 125 лет до Грубисича писал приблизительно то же самое. Ещё ранее, в 1613 году, Клод Дюрет в своей книге привёл два глаголических алфавита, приписываемых им святому Иерониму. В 1538 году Вильгельм Постелл утверждал то же самое. Существует так называемый «Клотцевский кодекс», на котором по-немецки и по-латински сделаны приписки, где сообщается, что эта книга была написана святым Иеронимом собственной рукой на хорватском языке (II, 52; 159).

Можно признать все эти свидетельства малоубедительными, сомнительными. Но обращает на себя внимание тот факт, что, приводимые в различное время различными людьми независимо друг от друга, они указывают на одно и то же — существование глаголицы в докирилловский период. Правда, встаёт вопрос: была ли это уже окончательно сформировавшаяся глаголица или глаголица неотредактированная, т. е. та, которую принято называть протоглаголицей. Думаем, это была именно протоглаголица. Отнесение же к более древним, чем IX век, временам глаголицы в её окончательном варианте (как это делает приписка к «Клотцевскому кодексу») лишь подтверждает существование именно протоглаголического письма. Подобное отнесение представляет собой, на наш взгляд, механическое перенесение памяти о бытовании письма, лишь подобного глаголице, непосредственно предшествовавшего ей, на собственно глаголицу. Кстати, совершенно не доказано, что «Клотцевский кодекс» принадлежит перу Иеронима и относится к IV веку н. э. (II, 58; 138).

Вообще святому Иерониму нам надо уделить больше внимания. Дело в том, что есть давняя традиция, «перекочевавшая» в науку и существующая там на правах одной из гипотез возникновения глаголицы, приписывать создание последней этому почтенному мужу.

Иероним родился около 347 года в Стридоне, на Словенском побережье. Возможно, его родители были римскими поселенцами. Однако не исключено, и даже очень и очень вероятно, что они были славянами. Во всяком случае, в своих письмах Иероним называет далматинцев и иллирийцев своим народом. А о том, что иллирийцы и далматинцы того времени были именно славянами, говорит тот факт, что говорили они на славянском языке. В своём «Комментарии к Посланию Павла к ефесянам» Иероним соотносит себя с именем «Тихикус» и даёт его пояснение на латыни: «Имя Тихикус интерпретируется как молчаливый». Славянам и без подобного пояснения ясно, что значит это имя — «тихий», «молчаливый». У словенцев, из среды предков которых вышел Иероним, до сих пор есть слово «тих», буквально означающее «молчаливый». Отсюда следует простой вывод: если святой Иероним и не был сам славянином, то знал славянский (венетский) язык, который в его время в области нынешней Словении (Истрия, Далмация) был разговорным, то есть иллирийцы и далматинцы — славяне.

Образование Иеронима, вначале домашнее, было продолжено в Риме. Большая часть его жизни прошла в Риме и Палестине. По предложению папы Дамаса I (366–384) он перевёл всю Библию на латинский язык. Он также написал ряд комментариев к Библии, ряд аскетических, монашеских и теологических работ.

Библию Иероним переводил не только с греческого на латинский. В своих письмах он сообщает, что перевёл Библию своим землякам (II, 52; 159). То есть перевёл, вероятнее всего, на славянский (венетский) язык. Но каким алфавитом при этом пользовался Иероним? Он мог использовать греческий или латинский алфавит. Однако подобные переводы были бы трудночитаемы. Так что для этой работы применялось, надо полагать, особое славянское письмо, каковым могла быть протоглаголица или даже глаголица. Данное письмо Иероним мог изобрести, всего лишь отредактировать его и, наконец, использовать без всякой редакции.

Первую из перечисленных гипотез мы не принимаем по следующим соображениям. Трактат Храбра «О письменах» имел направленность против «трёхязычной ереси», то есть доказывал право славян иметь церковные книги и богослужение на родном языке. В этой связи упоминание славянской азбуки, созданной самим святым Иеронимом, как нельзя лучше подтверждало бы это право. Но Храбр о ней молчит. А ведь он был человеком образованным, к тому же духовного звания. Так что не знать о подобном деянии святого Иеронима он не мог. Конечно, можно возразить, что Иероним был одним из учителей ранней Западной церкви, ориентировался на Рим, а Храбр был ориентирован на Константинополь. Поэтому Храбр мог умолчать о создании славянской азбуки «западным» святым. Однако во времена Храбра окончательного разрыва между римской и константинопольской церквями ещё не произошло. Вспомним, что Кирилл и Мефодий в своей миссионерской деятельности апеллировали к Риму, а Мефодий был даже рукоположен папой в сан архиепископа. Об этом Храбр, безусловно, знал и принимал данные факты как должное. Уж тем более не должна была смущать его «западность» Иеронима, жившего в IV веке н. э., когда ещё ни о каком расколе между церквами не было и речи. Так что молчание автора трактата «О письменах» ясно говорит о том, что святым Иеронимом славянская азбука не создавалась, к созданию протоглаголицы или глаголицы он отношения не имеет.