Исток - [42]

— Осмотр чего? — Молодец даже опешил, девица вышагнула из-за него и любопытно подергала конопатым носом.

— Населения. — Я начала входить в роль, с каждым словом смелея от собственной наглости. — Оборотни, упыри, волкодлаки, вурдалаки, вампиры есть?

— Нет, — хором ответила парочка.

— Нечисть беспокоит? Домовые, банники не шалят?

— Да нет вроде, — неуверенно произнес парень.

— Шалят! — радостно завопила девица. — Домовой совсем от рук отбился, кошачье молоко выпивает, посуду бьет, а на днях мышей науськал в тесто для блинов нагадить. — Я чуть не подавилась, но смешок сдержала и серьезно сообщила:

— Ведите, посмотрим.

— Ни разу подобных осмотров не было, — засомневался молодец.

— Это новая практика, пытаемся проводить профилактику аномалий, магических и псевдомагических всплесков.

— Чего? — Именно этой реакции я и ждала, в ответ загнув длинную речь, состоящую из терминов, большей частью придуманных на ходу и мгновенно забытых. Парочка выслушала сей вдохновенный бред.

— Ты, Золик, вообще чего пристал, дом-то не твой.

— Мира! Милая моя, я же за тебя беспокоюсь! — Теперь до меня начало доходить. Похоже, мой приход прервал сцену сватовства сего молодца. — Я же люблю тебя!!!

— Давай потом поговорим, вы, сударыня колдунья, проходите, домового приструнить давно надо. — Мира чуть ли не силой запихнула меня в сени, ловко захлопнув дверь перед носом жениха. — Любит он! Заботится!

— А что не так?

— Папины сундуки он любит, особенно их содержимое.

— А вдруг нет? — Я усмехнулась, заходя в избу, просторную и богато обставленную. В северном углу высилась огромная печь.

— Даже если так, не люб он мне! — огрызнулась Мира, развела руки, приглашая начать осмотр.

Я честно облазила все многочисленные углы дома, нашла пару мышиных нор, лежачего дедушку, четырехлетнего мальчугана, играющего в прятки с трехлетней девочкой, мальчуган прижал палец к губам и состроил недовольную мину. Согласно кивнув, я задернула занавеску, отгораживающую корзины с провизией. В спальных комнатах нашелся лаз, похожий на ежиный, два мышиных скелета, один крысиный. Юная хозяйка пыталась отправить меня еще и на чердак, но я авторитетно заявила, что там домовые не живут.

— А подпол?

— В подполе для них слишком холодно. — Впрочем, лезть туда уже было незачем, домовой мирно восседал на подоконнике маленького окошка, явно собираясь дать деру от столь педантичной колдуны. Что с ним делать, я решительно не знала. Решив, что раз из дома я его вытурила, то могу с чистой совестью считать свое обещание выполненным, я напоследок пошептала всякий бред над доверчиво протянутыми ладонями девушки, ненароком заглянула ей в рот, ужаснулась огромной и несуществующей дыре в зубе, тщательно оную заговорив и уничтожив, на ходу осматривая совершенно нормальную челюсть. Мира тепло меня проводила, одарив на прощание парой пирожков с капустой и тяжеленькой золотой монеткой.

Я шла к следующим жертвам, пирожки были съедены, монетка припрятана, настроение заметно улучшилось. Из рутинной и скучной работа превратилась в оплачиваемую, причем оплачиваемую без ведома Майорина. К концу улицы в моем кармане позвякивали и серебрушки, и еще один золотой. В животе приятная сытость, в котомке за спиной бутыль наичистейшей сивухи, пить я ее, конечно, не буду, но в хозяйстве все пригодится. Плановый осмотр удался на славу. За четыре часа я изловила трех вампиров, усмирила прорву домовых, по душам побеседовала с банником, убедила одного мужа, что его теща просто редкостная стерва и язьв проклятущая, но отнюдь не оборотниха и в змею по ночам не превращается. После чего успокаивала уже тещу, доказывая ей, что синяки под глазами, красный нос и сивушный выхлоп — это, конечно, признаки, но перепоя, а не упыря.

В последнем доме меня тоже постигло разочарование, химерами там и не пахло, зато пахло щами, которые я не ела уже месяца два, и сама была не прочь заплатить за такое удовольствие. Но платить не пришлось, кроме щей там обнаружился еще и мальчишка, которого здорово лихорадило третий день, и заплаканная мать. Я осмотрела больного и, засомневавшись, решила воззвать к вышестоящим, пообещав матери вернуться через четверть часа, побежала за колдуном.

Майорина я нашла сразу. Колдуна со старостой обступила гвардия мужиков с вилами и жердями наперевес. Я пристроилась сбоку и попыталась вникнуть в проблему.

— Облапал! Проклял!

— Надругался!

— Погуби-и-ил си-и-иротинушку! Хорошо, мать не до-о-ожила!

— Позор-то какой! — Остается загадкой, что он там проверял.

Не дожидаясь кульминации, я протолкалась в центр поближе к Майорину. Он стоял, скрестив руки и слегка наклонив голову, ухмылку на его лице мало кто мог назвать приятной, скорее презрительной. Пытавшийся спасти ситуацию староста надсадно орал, перекрикивая селян.

— Что случилось? — прошептала я одними губами.

Майорин подмигнул и кивнул в сторону борцов за справедливость. Староста в это время пытался втолковать родителям необходимость осмотра домов и живущих в них людей, помахивая гербовой бумагой Инессы с личной подписью Владычицы. Бумага была настоящая, текст Майорина, подпись подделала я. После долгой практики дома я делала это безукоризненно, не думаю, что она сама бы смогла отличить. Наконец пришли к соглашению, что дальше осматривать и исцелять буду я. Обескураженная столь большим доверием народа, я чуть не забыла, зачем явилась.