Исток - [16]

— Да, и хотели жить вечно, — заметил Сновидец.

— Шли годы, — продолжала Талис, — и время изрезало великолепную плоть своим острым, безжалостным языком. Намида старела. Ее глаза потускнели и налились неизбывной печалью; ее голос гремел, точно взбешенный гром. Она как будто вобрала в себя горечь и ярость мира. «Дайте мне еще жизни», — кричала она. Ее взгляд был преисполнен пронзительной ненависти, когда она наблюдала из своей позолоченной темницы за молодыми красивыми прислужницами. Она не плакала, нет. У нее уже не было слез; ее тело было сухим, как ореховая скорлупа, — мертвая оболочка, из которой ушла вся радость.

Талис долго молчала.

— Черная злоба кипела в груди Намиды, — сказала она наконец. — Она творила такие немыслимые изуверства, что их даже представить себе невозможно. Императрица буквально сходила с ума при одном только взгляде на молодое красивое лицо и однажды издала указ: изуродовать всех девушек и молодых женщин империи…

— И тогда люди восстали?

Талис покачала головой:

— Нет, смельчаков не нашлось. Власть Намиды была практически безгранична, в том числе — и над умами людей. У нее было множество ярых приверженцев, готовых исполнить любое ее повеление.

Талис улыбнулась, но в глазах у нее была боль.

— Так происходит всегда, когда темная сторона власти владеет оружием, имя которому — Закон.

— Да, но мне все равно непонятно, как посреди этого ужаса, зверства и мракобесия могло возникнуть такое чудо, как технология духа. У нас на Земле были деспоты и тираны — великие твердыни мертвой биологии. У нас были скачки в эволюции сознания… наши алхимики тоже стремились познать тайны жизни и смерти… потом им на смену пришла наука и мыслящие машины… но такого прорыва наша цивилизация не знала.

— Да, — сказала она. — Хаос и разрушение — это как вихрь: он кружит и кружит, пока нас уже не начинает мутить. Но то, о чем мы сейчас говорим, случилось только однажды; это было время, выпавшее из Круга. Я не знаю, быть может, поэтому… я просто не знаю…

Она умолкла на миг.

— Я тоже кое-чему научилась, — сказала она. — Теперь я поняла, что История — это не то, что я думала, и что, как и все остальные персонажи любой истории, мой образ себя, спроецированный вовне, действует только в противоречиях.

— Объясни, — попросил Сновидец.

— Я обрела новое понимание, но не могу выразить его в словах. Ряд картинок, извлеченных из самых глубин истории. Подборка образов, слишком размытых, чтобы уловить в них смысл.

Он посмотрел на нее и улыбнулся:

— Не насилуй себя. Чем сильнее ощущаешь свою принадлежность, тем меньше чему-либо принадлежишь.

— Хорошо, — улыбнулась она. — Ты все схватываешь на лету.

— Твоя история — это лишь верхний срез. Под ним что-то скрывается, — сказал он, усмехнувшись. — Я достаточно попутешествовал по сновидениям, так что я знаю… В любой истории есть секреты, скрытые от рассказчика…

В ее глазах заплясали озорные искорки.

— Сейчас мы опять пойдем на приближение, — тихо проговорила она. — Чтобы осознать смысл события, его надо пережить, накопить впечатления, проникнуться настроением — окунуться в чувственный поток.

Сновидец был полон решимости:

— Продолжай.

— Ты, наверное, уже догадался, — сказала Талис, — что Телосет был необычной планетой. Это был странный, огромный мир из грязи и хрусталя. На экваторе лежали пустыни — темные, сонные пространства. В лесах обитали причудливые растения с головами, подобными человеческим, только сотканными из тумана. По горам и холодным степям веяли странные ветры, Наделенные сверкающими голосами. Мифы и суеверия в таком окружении зарождались вполне естественно.

— И во время Намиды люди в них верили и боялись?

— Не просто верили и боялись, — сказала Талис. — Их вера была исступленной и истовой — и Намида умело ее поощряла. Ты даже не представляешь себе, сколько их было: шарлатанов-пророков, шаманов и духовидцев, утверждавших, что изуверства Намиды — это необходимое зло, без которого нам не открыть тайну бессмертия. Она управляла людьми, как оператор — машиной.

— Все то же самое, — сказал Сновидец. — Везде и всегда.

Он оторвал взгляд от Талис и поднял глаза к небу. Как я здесь оказался? — подумал он. Разве такое возможно?

— Сейчас мы подходим к моменту, который стал переломным, — продолжала Талис. — Влияние Намиды распространилось по Телосету, как тяжелый зловонный дух. Многие племена отреклись от своей сокровенной мудрости и сами калечили своих молодых дочерей и сыновей, искренне веря, что им вернут прежний облик и одарят вечной юностью, когда Намида найдет ген бессмертия. Представь себе мир, где люди живут только болью и только для боли, денно и нощно поют о боли, о том, чтобы принять эту боль. Представь себе мир, где уже не осталось невинности и негде спастись.

Она придвинулась ближе к нему и продолжила тихо-тихо, почти шепотом:

— Но все изменилось, когда садистская армия Намиды вышла к границам одной отдаленной провинции, укутанной в сумрак древнего мифа. Земля за пограничной рекой, забитой гниющими трупами, была царством темной и злой пустоты, губящей в зародыше всякую жизнь. Одно лишь дуновение ветра из этого мертвого края уже оскверняло дыхание и плоть.