Она решила перевести разговор на более безопасную почву:
— Как подготовка к экзаменам?
— Даже не напоминай.
— Ты, случайно, не отстал?
Молли, не умея водить, была зачарована, видя, как небрежно и уверенно Алек управляет большим автомобилем в потоке машин. Манера водить некоторых водителей заставляла ее опасаться за свою жизнь, но с Алеком она чувствовала себя совершенно спокойно.
Он рассмеялся:
— Я постоянно отстаю, и сам в этом виноват. Хочешь, включу музыку?
— Давай. — В таком состоянии Молли не была уверена, хорошая ли это идея, но отказаться значило подтвердить, что их отношения изменились. Молли надеялась убедить себя в обратном, чтобы вновь обрести власть над собственными эмоциями.
Алек нажал кнопку на СD-проигрывателе, и машина наполнилась звуками джаза — обычной музыки, которую они ставили в поездках. Но если раньше в томных и знойных мелодиях слышался только намек на чувственность, то сегодня атмосфера накалилась до предела. Впервые за полгода Молли не нашлась что сказать. Она сжала руки и пыталась уговорить себя успокоиться.
Как бы не так.
Алек тоже молчал, и даже его молчание казалось Молли выражением сексуальности. Поскольку они не разговаривали, она прислушивалась к его дыханию. В ее представлении нарисовался яркий образ того, как это было бы — лежать рядом с Алеком после того, как… Пальцы Молли сжались еще крепче, и она выглянула в окно, заставляя себя думать о чем угодно другом — о зеленеющих вдоль обочины деревьях, о плывущих по небу облаках, о потоке машин на черной ленте дороги, — только не поддаваться эмоциям.
Алек приглушил звук.
— Так куда мы едем?
— К пересечению Парка и Пятьдесят Седьмой. — Молли секунду колебалась, но было бы глупо промолчать о цели своей поездки после того, как Алек собирался подвезти ее прямо к порогу. — У меня в одиннадцать тридцать встреча с агентом.
Алек кивнул, но не спросил, о каком агенте идет речь.
— Обед?
— Нет, нам надо закончить к половине первого. Если ты не возражаешь, мы могли бы купить что-нибудь поесть на обратной дороге. — Сейчас Молли не хотелось есть, но она надеялась, что после встречи проголодается. Отсутствие аппетита обозначало бы, что что-то не заладилось.
— Я согласен, — невозмутимо отвечал Алек, но было очевидно, что у него в голове крутится много невысказанных вопросов.
Молли решилась на компромисс.
— Я расскажу тебе, в чем дело, по дороге домой, ладно?
Алек бросил на нее несколько растерянный взгляд.
— Правда? А зачем?
— Ну… я сомневаюсь, что смогу удержать это в себе.
— Значит, если бы ты ехала на поезде, то схватила бы за грудки первого попавшегося пассажира и все выболтала бы ему?
Молли рассмеялась и немного расслабилась.
— Вероятно.
— Тогда я должен радоваться, что ты не успела на поезд.
Молли показалось, что в его голосе появились разочарованные нотки досады.
— Послушай, Алек, я понимаю, что не очень-то много рассказываю о себе, но…
— Этого от тебя никто и не требует. Молли, прости меня за подобный тон, но я твой шофер, и тебе выбирать, о чем поведать мне, а о чем умолчать.
— Ну, теперь ты обиделся.
Он вздохнул.
— Глупости. Я с самого начала знал, что ты не очень разговорчива — в отличие от меня.
— И в отличие от сегодняшнего дня.
— Я подумал было, что навожу на тебя скуку своими рассказами — о себе, о своей семье…
— Ничего подобного, мне было приятно тебя слушать, потому что у меня в запасе нет таких интересных историй. — Молли и в самом деле завидовала Алеку.
— О боже, только не говори мне, что ты сирота.
— Нет, но я воспитывалась… в другой атмосфере.
— И ты не хочешь это обсуждать.
— Да, так будет лучше.
Давным-давно Молли обнаружила: стоит ей признаться, что ее родители — Оуэн Дрейк, один из ведущих голливудских режиссеров, и актриса Сибил О'Коннор, — и пиши пропало. Если зрители помнили Сибил О'Коннор, то только по эротической сцене в «Зачарованной лагуне», фильме, который вышел двадцать лет тому назад. Правда, Сибил потом перестала сниматься, вышла замуж и родила дочь. И Молли всю жизнь ощущала тяжесть ее самопожертвования.
Также она поняла, что упоминание имен родителей вызывает у окружающих болезненный интерес и они забывают о приличиях, пытаясь выведать как можно больше шокирующих подробностей. Конечно, Молли была уверена, что Алек не стал бы действовать подобным образом, но все-таки предпочитала избегать лишней шумихи, а с переездом в Коннектикут надежно оградила себя от голливудского мира.
Алек прокашлялся.
— Я могу об этом пожалеть, но у меня к тебе есть один вопрос, и он не дает мне покоя.
Молли приготовилась к худшему.
— Всего один?
— Ладно, больше одного, но этот довольно определенный… Скажем так — мой приятель Джош натолкнул меня на эту мысль, и я не могу от нее отделаться.
— Джош — это тот водитель, которого ты подвозил?
— Да, его лимузин тогда сломался около Нью-Хейвена.
Молли вспомнила — худощавый парень с кудрявыми черными волосами, который, казалось, ни секунды не может усидеть на месте.
— Непоседливый парень.
— Точно. В любом случае тебе не обязательно отвечать, но если ты скажешь «да» или «нет», мне станет легче.
— Похоже, этот вопрос не дает тебе спать ночами.
Алек поперхнулся, потом снова прокашлялся, и кончики его ушей порозовели.
