Источник счастья - [16]

Глаза мальчика широко раскрылись, и он отрицательно покачал головой.

— Я подарю тебе такую картинку, и ты попробуешь сложить как можно больше кусочков сам, а когда мама вернется домой, вы сможете закончить игру вместе.

Бобби радостно закивал.

— Эта игра не совсем новая, — поспешно добавил Гейбриел, — потому что в свое время я тоже любил в нее играть. Когда был молодым Санта-Клаусом. Подожди меня здесь.

Он надеялся, что Николь займется мальчиком и не обратит внимания, что Санта-Клаус вдруг захромал. Однако Николь, провожала его таким взглядом, будто увидела привидение.

Неожиданно до Гейба дошло, что он может не выполнить обещание. Большая часть вещей все еще оставалась не распакованной, и поэтому придется действовать наугад. К счастью, поиски заняли всего минут десять. Он не лгал, когда говорил Бобби, что всю жизнь любил всякие головоломки, а во время болезни — особенно.

Игра действительно находилась в хорошем состоянии: крышка без царапин, с яркой картинкой, на которой нарисованы машины, спешащие к финишу под крики толпы болельщиков. Схватив игру, Геллахер поспешил в холл.

Дети уже покидали его дом, бережно прижимая к груди подарки Санта-Клауса. Гейб помахал на прощание счастливым малышам и поспешил к Бобби. Он нашел мальчика восторженно разглядывающим нарядную елку. Гейб выключил люстру, оставив гореть только елочные лампочки и несколько бра на стенах. Ему показалось, что полумрак придаст обстановке сказочный рождественский оттенок.

Когда Санта-Клаус протянул ребенку подарок, Бобби открыл рот от изумления.

— Это невероятно, — выдохнул он, рассматривая рисунок на крышке коробки. — Какая замечательная картинка!

— Поэтому она мне всегда и нравилась, — согласился Гейб.

— Хорошо, что она такая сложная. Пока я ее соберу, пройдет много времени.

На минуту Гейб вышел из роли Санта-Клауса.

— Обещаю, что все части мозаики целы. Я всегда выбрасывал игру, если недоставало кусочков.

— Выбрасывали? — повторил ошеломленный Бобби. — Из-за одного кусочка?

— Если нет комплекта, игра теряет смысл, — пояснил Гейб. Что-то в глазах мальчика заставило его добавить более мягко: — Ты не согласен?

— Мои игры как друзья, — серьезно объяснил Бобби. — Я не могу выбросить их только потому, что им чего-то недостает. Я имею в виду, вам же не надоедают из-за этого люди?

Как мало мальчик знает мир, если верит, что люди прощают друг другу недостатки, подумал Гейбриел.

Скромно одетая женщина тихо вошла в комнату. Это была тетушка, у которой временно жил Бобби, пока его мать лежала в больнице. Гейб снова вошел в роль Санта-Клауса и радушно проводил последних гостей до парадной двери. Бобби обеими руками держал подарок, будто самую драгоценную в мире вещь, и, даже оказавшись за воротами, оглядывался, проверяя, смотрит ли ему вслед добрый седобородый дедушка.

6

Закрыв парадную дверь, Гейб вдруг с тоской подумал, каким тихим вновь стал его дом. Праздник закончился. Он снова остался один.

Какая-то фигура вышла из полумрака холла и стала медленно приближаться. Гейб узнал Николь.

— Ты замечательный Санта-Клаус! — воскликнула она. — И сумел сделать приятное Бобби…

Она улыбнулась, но Гейб не посмел ответить, боясь быть узнанным. Николь посмотрела на омелу, по-прежнему лежащую на полочке перед зеркалом, и позвала:

— Иди сюда.

Его сердце упало. Николь хочет, чтобы Джон еще раз ее поцеловал. А она тем временем уже тянула его в полумрак.

— Николь… — Он честно попытался предупредить, что перед ней другой человек.

— Шшш, — приложила она палец к его губам. — Нам не нужны слова. И никогда не были нужны. Только это имеет значение.

Я должен немедленно сказать правду. Нечестно принимать ласки, предназначенные другому, запаниковал Гейб. Но ее губы уже касались его губ, девушка прильнула к нему, и Гейбу оставалось только одно — крепко обнять Николь и отдаться ее власти.

Сердце его отчаянно колотилось. Этот поцелуй отличался от предыдущего. Тем она могла бы утешить любое раненое существо. Сейчас в поцелуе Николь ощущались желание и настойчивость. Ее губы обещали бесконечные удовольствия, как в старые добрые времена.

Гейба все горькие годы одиночества тянуло к этой удивительной девушке, и он боролся с этим, как только мог. В какой-то момент ему стало казаться, что одержал победу. Если я и не убил свои чувства к Николь, то могу управлять ими, — примерно так говорил он себе. Теперь обнаружилось, что победа оказалась призрачной и, словно тонкая ткань, разорвалась от одного прикосновения Николь, от одного воспоминания о прежней самозабвенной страсти. Но прекрасное чувство вновь овладело Гейбом, и он снова жаждал любви, предчувствие которой сотрясало его израненное тело.

— Только это имеет значение, не так ли? — шептала Николь.

— Да, — согласился он хрипло. — Правда. Это всегда было правдой.

Битва закончилась. Гейбриел Геллахер сдался. Он снова принадлежал своей возлюбленной, будто и не было восьмилетней разлуки. Его руки крепко обнимали Николь, и тело девушки становилось с каждой минутой все податливее.

— Любовь моя, — шептала она. — Мой дорогой, мой любимый.

Гейб, отрываясь ненадолго от ее губ, словно заклинание, шептал ее имя, и Николь повторяла: