Истины на камне - [38]

— Голова, переводи! Мой «лингвист» остался в танкетке.

— Пусть повторит.

Я прикоснулся к плечу незнакомки, прикоснулся с робостью:

— Он велит повторить, он хочет изучить строй твоего языка, поняла?

Поняла и кивнула мне, обожгла пустыми своими глазами, отделенными от ее существа: они жили в другом измерении, в другом мире, тело же, как я уже догадывался, подчинялось чужой воле. «Она спит или — в гипнозе?»

— Как тебя зовут?

— Го, — ответила девушка и привычным движением закинула волосы за спину.

— Машина ждет.

Го кивнула и, уставясь вверх, начала говорить, четко отделяя слова и фразы. Язык ее состоял вроде бы из одних гласных, тек он свободно, я бы сказал, красиво и естественно. На таком языке, наверно, хорошо поются песни. Похоже, спасенная мною («Спасенная ли?» — я почему-то начал сомневаться в том, что спас ее) учит машину, потому что она повторяла звуки и слова по несколько раз, прежде чем идти дальше, прежде чем от простого переступить к более сложному. Вроде бы ей не в новинку иметь дело с автоматом. Эта планета не перестает удивлять меня чудесами.

Железная голова гудела от напряжения, где-то в ее утробе вершилась недюжинная работа и в блоках памяти откладывались решения, из мозаики складывалась картина. Я на цыпочках проскользнул в бар, выпил там стакан холодного виноградного сока и застыл в кресле, озаренный догадкой, точившей меня исподволь: ведь не эту девушку, что сидит теперь в холле, кидали в яму старуха Сур и ее присные. Не эту! Вот закрою глаза сейчас и представлю все до черточки, до самой последней мелочи… Ракета ткнулась носом в бугор, поросший негустой травой. Удар был сильным, и металл окутался дымом. Когда я выскочил из кабины, то уловил приторный запах гари, потом я махом перепрыгнул через жерди первой стены, второй, третьей… Старуха Сур, согбенная, плелась в хвосте процессии и держалась за ногу жертвы. Нога была маленькая и смуглая. Точно; маленькая и смуглая. Оказывается, я уловил и тот момент, когда первую жертву кидали в яму! Оказывается, я видел лицо той, первой, — круглое лицо в обрамлении черных волос, заплетенных косичками. На голове был венок — он криво покатился и тоже упал в преисподнюю. Точно! Сомнений нет: я вытащил на свет не ту, которую хотел спасти. Кто-то подменил девушку. Но кто? И зачем?

Я вернулся в холл также на цыпочках.

Го повернулась ко мне всем телом и что-то сказала, не найдя меня застывшими своими глазами. Машина с перебоями, медленно перевела:

— Отец ждет тебя, Пришелец.

— Где он ждет?

— Внизу. Торопись. Я голодна, Пришелец.

— Извини, — я встал и поманил ее за собой, однако она не уловила моего жеста, пришлось вернуться. — Прошу следовать за мной! — На этот раз поняла, тоже встала и чуть боком, вытянув руки вперед, пошла за мной.

В баре я зажег светильники и посадил гостью на тонконогий высокий стул перед стойкой.

— Что будешь есть?

— Что дашь…

Я выбрал обед по своему вкусу, поставил поднос с тарелками и стаканами перед ней.

— Прошу.

— Хочу остаться одна.

— Хорошо, — я задержался немного, дожидаясь, не скажет ли она еще что-нибудь. Спасибо, например. Не сказала ничего, и я тихонько прикрыл за собой дверь. Из душевой выглянул Скала. На его лице был написан откровенный испуг. Он не вытерся, торопливо натянул набедренную повязку и почему-то на карачках, подобно большому черному пауку, пробежал по ковру и уткнулся мокрой головой в ноги мне.

— Хозяин! — шепнул Скала, округляя воловьи свои глаза с синеватыми белками. — Слушай, Хозяин, у нас нет таких женщин! — он пальцем и весьма осторожно показал в ту сторону, где располагался бар, и тотчас же убрал палец.

— Ты уверен, брат мой?

— Нет у нас таких женщин, я не видел!

— Но ваши девственницы живут отдельно?

— В стене есть щели. Хозяин, и каждый воин выбирает себе жену…

— И ты подглядывал?

— Все подглядывают, Хозяин, — это интересно. Я много подглядывал, но такой не было. Тебя обманули!

— Кто обманул?

— Тебе лучше знать — ты умный и могучий. Думай.

— Буду думать.

— Я ее боюсь, Хозяин!

— Я, пожалуй, тоже. Слегка.

Из бара беловолосая Го вышла неслышно хищной и легкой поступью. Остановилась, обвела холл неподвижными своими глазами и сказала:

— Отец ждет. Отец велит спать. Я буду спать.

— Спокойной ночи, — ответил я машинально и улыбнулся: на планете теперь стоял день и было, как всегда облачно.

Глава пятнадцатая

1

В ту ночь явился ко мне сон.

Во сне я увидел свою мать. Я помню ее плохо, от была молода, когда погибла в памятной моему поколению катастрофе на Луне. Там невесть почему взорвался реактор. После этого печального случая, кстати, бесповоротно и надолго были отложены все сколько-нибудь рискованные эксперименты и межпланетные экспедиции. Мы стояли с матерью на берегу моря, я поднимался на цыпочки и касался подбородком мокрой ее руки — она показывала мне камешек:

— Нам повезло, Логвин; я нашла агат, не урони его пожалуйста.

Потом я держал скользкий камень величиной с грецкий орех на своей ладони и смотрел сквозь него на солнце. Камень был точно намыленный, скользкий и казался мягким, в его глубине зажигались и гасли огоньки.

— Спрячь, — сказала мать. — Это на память тебе.