Истины бытия и познания - [80]

Он всегда был невозмутим, даже тогда, когда смеялся или огорченно морщил лоб. Мимика его была чисто символической, не выражала никаких настоящих чувств, а представляла собой только лишь положенное общепринятое последовательное чередование моментов сокращения мышц лица. Когда и как он женился, никто не знал. О том, что он женился, на работе стало известно только через год или два. Вероятно, и женился он потому, что так принято. Ну и все остальное… тоже, наверно, произошло по дозволенным правилам. Он все делал точно, пунктуально, аккуратно, четко и до конца. Но результаты его деятельности зачеркивались самой формой достижений этих результатов. Он еще только приступал к работе, а она уже становилась никому не нужной. Одно его прикосновение делало вещь не нужной. Да и сам он никому не был нужен. До некоторых событий, думали, что, кажется, даже самому себе.

Все это так обычно и буднично, так скучно и широко распространено еще со времен «Человека в футляре», что не стоило бы об этом и писать, если бы не произошло одно неожиданное событие. Раздался телефонный звонок, и из ректората сообщили, что нам нашли, наконец, заведующего кафедрой. На эту должность утвердили… Саламандру. Произошел такой диалог.

— Шутить изволите, девушка?

— Приказ подписан и висит на Доске объявлений, посмотрите сами, копию можете получить в отделе кадров.

— ?!

Мы уже давно перестали доверять своему телефону, но так перевирать он еще никогда не осмеливался. Поехали. Прочитали. Ахнули и стали ждать. На другой день вместо обычных, тихо-суетливых, на лестнице раздались спокойные, уверенные шаги. Дверь отворилась и все открыли рты: Саламандра, чисто выбритый (он и раньше так брился, но это как-то не замечалось), в скромном, но прекрасно сшитом костюме, в ослепляюще белой сорочке (раньше его белые рубашки почему-то воспринимались как серые) и в ботинках, на носах которых отражались, как солнышки, электрические лампы и кончик носа их хозяина, — будто выше ростом и шире в плечах, улыбаясь, мушкетерским жестом, уступая дорогу, предлагал войти машинистке нашей кафедры Тамаре Львовне.

— Здравствуйте, коллеги!

Мне показалось, что я впервые слышу этот голос. Такой же спокойный, ровный, но было в этом голосе что-то новое, сильное, что-то внутренне энергичное.

— Здравствуйте, здравствуйте, — послышался оживленный гул.

— Шефа, вообще-то, принято приветствовать стоя, хотя бы при первой встрече. Нет?

Все оцепенели, чего-чего, а такого от молчавшего пятнадцать лет Саламандры никто не ожидал услышать. Ужас и еле удерживаемый хохот подчеркивался гробовой тишиной. Все стояли, как каменные идолы с острова Пасхи, ожидая, что же будет дальше. Никто не знал, как себя дальше вести.

— Садитесь, садитесь, — Саламандра просто, необычайно дружелюбно и мягко заулыбался. — Ну и вид у вас, коллеги. Закройте хоть рты! — засмеялся.

— Что это с Вами… Павел…Петр… Павел…

— Павел, я, Павел Петрович, — как-то по-домашнему и без обиды, опять засмеявшись, подсказал Саламандра с улыбкой оглядывая коллег, словно видел их тоже впервые.

— Что это с Вами, Павел Петрович?

— А что со мной?

— Вы как-то… изменились, помолодели что ли…

— Какой-то подозрительный комплимент у Вас получился. Я еще не достиг того возраста, когда стараются казаться моложе. Не находите?

Все засмеялись, но некоторое напряжение висело в воздухе.

— Приказ ректора, уже все видели, я это знаю. Кто не читал, вот копия, ознакомьтесь. Предлагаю, коллеги в течение этих семи дней провести, как предусмотрено планом кафедры, «неделю взаимопосещений». В субботу, крайний срок — понедельник, прошу всех представить отчеты и конкретные предложения, приемлемые к нашим учебным группам, по улучшению процесса обучения и воспитания. При этом прошу обратить внимание на использование технических средств обучения и продумать вопросы, касающиеся оборудования кабинета кафедр гуманитарного цикла. Следующую неделю мы посвятим пересмотру индивидуальных планов и наших методических пособий. Прошу продумать также и эти вопросы. Литература по новым информационным средствам и методике их использования есть в нашей библиотеке, я сегодня уточнил. Вопросы есть?

Вопросы были и много. Пока составили график взаимопосещений, пока выяснили, что мы имеем по компьютерным технологиям, что и где можем получить, подучить, как с ними обращаться — разве можно перечислить все вопросы, которые возникают перед людьми, которые хотят искренне работать. Пока все это выясняли, не заметили, что настала пора расходиться. Впервые за последние месяцы кафедральный день показался слишком коротким.

На прощание всех ждала еще одна неожиданность.

— Двадцатого числа просим всех к восемнадцати часам к нам в гости. У нас 15-летний юбилей супружеской жизни. Ждем, не опаздывайте. И почему-то все восприняли это приглашение уже на удивление спокойно.

Этот синдром Пигмалеона прошел так естественно, так просто и без натяжек, что уже на второй-третий день никто не помнил старого Саламандру, будто и не было его. Неделя прошла во взаимопосещениях, в спорах, порой очень даже горячих, но всегда искренних, о формах и методах обучения. И всегда как-то само собой в центре споров оказывался Павел Петрович, который непринужденно, умно и деликатно направлял споры в деловое русло. К концу недели на столе заведующего кафедрой лежали отчеты, в большинстве похожие на целые проекты по реорганизации процесса обучения, чем результаты о взаимопосещениях. И по объему напоминающие собранные вместе тома произведений Л. Н. Толстого. Оставалось только удивляться, что происходит с людьми, которых всегда заставляли писать отчеты чуть ли не под угрозой избиения.