— Что там? — коротко уточнил Максимилиан.
— Кухня.
— А выход на улицу есть?
— Да, сэр. В сад.
— Хорошо. — Молодой человек продолжал растерянно стоять, и маркизу пришлось привести его в чувство. — Продолжайте путь.
Едва слуга исчез за поворотом лестницы, Максимилиан заключил любимую в объятия и начал целовать с неуемной страстью. Энн едва не задохнулась — не только от недостатка воздуха, но и от нетерпеливого желания.
— Кто-нибудь увидит, — слабо прошептала она.
— Мне все равно.
— А мне нет.
Он поднял голову и с улыбкой посмотрел ей в глаза:
— Потому что опасаешься принудительного брака?
— Макс…
Он схватил ее за руку и втащил в кухню. Не меньше дюжины слуг мгновенно замерли в тех позах, в которых их застало неожиданное появление господ.
— Занимайтесь своими делами, — приказал маркиз, и головы тут же опустились.
— Максимилиан, — повторила Энн, сожалея о прерванном поцелуе, — что все это означает?
— Сейчас узнаешь.
К немалому удивлению, он побежал по кухне, явно что-то разыскивая. Поиски увенчались успехом: в дальнем конце большой комнаты маркиз перекинулся парой слов с одним из поваров, завернул в салфетку какой-то круглый предмет и через минуту вернулся.
— Надеюсь, ты хорошо помнишь мифы Древней Греции? — спросил он, вытянув руку.
— Да. — Энн смотрела то на горящее от возбуждения лицо, то на таинственный сверток в раскрытой ладони. — Хотя, если честно, не вижу связи между половинками золотых яблок и той ситуацией, в которой мы оказались.
Максимилиан широко улыбнулся:
— Ответ неправильный. Не тот миф. Открой.
С неожиданным волнением Энн отдернула салфетку.
— Гранат?! Маркиз откашлялся.
— Как ты, конечно, помнишь, прекрасная Персефона разрывалась между возлюбленным Аидом — он жил в подземном мире — и матерью Деметрой, которая оставалась на Земле. Но они все-таки нашли выход из положения.
Энн замерла.
— Значит, ты готов оставить Йоркшир?
— Тебе решать, любимая. По щеке ее скатилась слеза.
— Ты назвал меня любимой…
— Потому что я тебя люблю.
— Боже милостивый! — прошептала она. Да, внезапно счастье оказалось доступным. Максимилиан Роберт Трент принадлежал ей, и только ей. Дрожащими пальцами Энн вынула из граната шесть сочных пурпурных зерен.
— Шесть месяцев в Йоркшире и шесть месяцев в Лондоне, — постановила она.
— И ты всегда и везде со мной. Обещай выйти за меня замуж.
Энн взяла из руки любимого гранат и положила на стол. Обхватив руками шею маркиза, она заглянула в его серые глаза.
— Обещаю. Обещаю выйти за тебя замуж, — Энн засмеялась сквозь счастливые слезы, — потому что отчаянно тебя люблю!
Максимилиан поцеловал невесту, взял на руки и закружил.
— Слава Богу! — повторял он снова и снова. Энн радостно рассмеялась. Удивительно! Еще три недели назад она ни за что на свете не поверила бы, что способна согласиться выйти замуж за овцевода из Йоркшира. И вот с восторгом согласилась… Что же, теперь любимому придется задержаться в Лондоне еще на несколько дней, потому что одного она его ни за что не отпустит. А если Максимилиан сумеет быстро получить специальную лицензию на брак, то уже к весне они приедут в Йоркшир и успеют увидеть, как цветут нарциссы.
— С Днем святого Валентина! — прошептала Энн и крепче прижалась к самому дорогому на свете человеку.
Максимилиан светло улыбнулся:
— С Днем святого Валентина, любовь моя!
