Истинная красота - [73]

— Так и будешь смотреть на меня весь день или притащишь свою сладкую попку сюда и сядешь рядом? — Он с хитрой ухмылкой смотрит на меня поверх своего компьютера.

— Как ты узнал, что я здесь? Ты даже не посмотрел на меня.

— Потому что я, детка, специальный агент. Я все знаю.

Я хихикаю, закатывая глаза, и направляюсь к нему. Его взгляд бродит по мне, и по реакции моего тела кажется, что это его руки. Как только оказываюсь в пределах досягаемости, он хватает меня за бедра и опускает к себе на колени. Его эрекция прижимается к моей заднице.

— Над чем ты работаешь? — спрашиваю я, не имея возможности что-либо прочитать на экране ноутбука передо мной. Это напоминает мне, что нужно вернуться к своим программам и возобновить изучение необходимого материала. В последнее время я отодвинула все на задний план, но не должна, потому что это важно.

Райдер убирает мои волосы и нежно целует в шею.

— Всего лишь пишу отчет шефу о проделанной работе.

Я киваю, хотя не совсем понимаю, что это подразумевает. Наклоняясь, я неторопливо провожу пальцами по клавишам, стараясь ничего не испортить.

Райдер нежно обхватывает мое запястье, затем удивляет меня, беря палец и нажимая клавишу.

— Э, — говорит он, прежде чем перейти к другой. — М, — шепчет он, поднося губы к моему уху. — И, — заявляет он, вызывая восхитительную дрожь во мне. — Л. — Я улыбаюсь, когда он подходит к последней букве. — И.

Горло сжимается от эмоций, Райдер всегда так добр ко мне, рядом с ним я никогда не ощущаю себя глупой. Наклоняюсь ближе к нему и смотрю на свое имя на экране компьютера.

— Блестящее заклинание, — шепчу я, прежде чем выпустить смех, который больше не могу сдерживать.

Он смеется и двигает меня к себе, так что я оказываюсь в его объятиях.

— Да, детка, ты чертова красавица, — он целует меня в губы, — и сексуальная, — бормочет дальше, двигаясь к моему подбородку, — и сладкая. — Райдер проводит языком по моей шее и стонет у моих губ. — И... я упоминал, что ты сексуальна?

— Ага, говорил об этом раз или два, — еле дыша, отвечаю я.

— Потому что так и есть. Всегда, особенно в моей, блядь, одежде, — рычит он, сжимая большой ладонью мою попу.

— Полагаю, это значит, ты не против, что я одолжила твою рубашку?

Райдер хмыкает.

— Детка, никаких возражений. Черт, забирай ее и носи каждый день. Мне нравится видеть тебя в моей одежде, от этого мой член становится охрененно твердым.

Закатываю глаза на его пошлую реплику, но не могу отрицать незначительную боль, возникающую у меня между ног.

— Мне, вероятно, стоит позволить тебе вернуться к работе, — неубедительно предлагаю я, а затем полностью опровергаю слова, наклоняя голову в сторону, чтобы дать его губам лучший доступ.

— На хрен эту работу, ненавижу бумажную волокиту. Я бы лучше поработал над тобой.

Я хихикаю, но его заявление вызывает у меня любопытство.

— Какая часть работы твоя любимая? — Он игнорирует меня и начинает скользить рукой по рубашке, но я останавливаю его попытку. — Ты не ответил на мой вопрос, — говорю я, сдерживая улыбку.

— Потому, что не хочу говорить, детка, я хочу трахаться. — Он снова приближает рот к моему, и, как бы мне ни хотелось, я отталкиваю его, затем сажусь ему на колени. — Об этом я и говорю. — Он стонет, хватая меня за бедра и касаясь губами моей ключицы.

Усмехнувшись, я снова толкаю его.

— Я серьёзно. Я хочу знать.

Поняв, что я не отступлюсь, Райдер с разочарованным вздохом откидывает голову на диван.

— Что ты спросила?

— Я спросила, какая часть работы твоя любимая?

Смотрю, как он думает, а затем опускает глаза на мою грудь, нагло пялясь на нее. Хватая его за лицо, заставляю его посмотреть мне в глаза.

— Сосредоточься, Райдер! — твердо призываю я, но прикусываю губу и пытаюсь остановить улыбку, которая хочет вырваться.

Он грязно ухмыляется мне, ему ни капли не стыдно. Иногда этот мужчина действительно милый.

— Ладно, ладно. — Райдер наконец сдается. — Моя любимая часть работы? — Он повторяет мой вопрос, затем пожимает плечами. — Не знаю. Мне нравится почти все, кроме документов. Но, думаю, если бы пришлось выбрать что-то одно, я бы сказал, что это вершение правосудия. Особенно для людей, у которых нет голоса.

Наклоняю голову.

— Ты имеешь в виду жертв?

— Да. Некоторые мои дела касаются нарушения гражданских прав потерпевших (victims of civil rights). Люди, которые считаются низшим классом и которых поимели козлы, находящиеся у власти.

Как мой отец.

Он озвучивает мои мысли, осторожно продолжая:

— Взять, к примеру, этих девушек. Это дети, которым выпала дерьмовая карта. У них нет семьи, которой есть до них дело, и никто не пытается искать их, потому что они с самого начала жили в интернате. Их считают проблемными подростками или наркоманами, что делает этих девушек легкой мишенью. Общество не видит, что они люди с такими же правами, как и все остальные. Я помню, каково это, когда тебя оценивают по тому, откуда ты вышел или чей потомок. Люди в мгновение ока кинут тебя, потому что у них есть деньги и власть, которых у тебя нет. Большую часть своей жизни я ничего не мог поделать с этим, но теперь могу. И я люблю наказывать этих придурков так же сильно, как люблю сражаться за всех людей, у которых нет голоса, потому что на них уже повесили ярлык.