Истинная красота - [54]

— Садись, Эм. — Я жестом указываю на гостиную. Эмили выглядит так, словно вот-вот упадет.

— Нет, я постою

Я скрежещу зубами на ее упрямство.

— Нам многое тебе нужно рассказать. Так что, если хочешь все узнать, сейчас же сядь!

Мы долго смотрим друг на друга, прежде чем она наконец сдается. Она сердито идет к дивану, но останавливается и оглядывается на Стоуна.

— Принести тебе что-нибудь выпить, Ник?

Я не упускаю тот факт, что она не предлагает ничего мне, и Ник тоже, если судить по забавной ухмылке на его лице. Мудак!

— Нет, но спасибо, что спросила.

Она кивает, затем снова смотрит на меня.

— Расскажите мне, что происходит.

Я сажусь на другой конец дивана и смотрю ей в лицо.

— Как ты уже слышала, мы с Ником — агенты ФБР. На прошлой неделе нам дали расследовать дело, в котором замешан твой отец.

Она тяжело сглатывает, боль и гнев омрачают ее лицо.

— Что он сделал? — Она даже не спрашивает, сделал ли он что-то. Ее знание того, что он способен нарушить закон, делает все немного легче, но я знаю, что ей будет трудно услышать, насколько он извращен.

Я начинаю историю, сначала рассказывая ей об обвинениях Кэсси и об интернате, но тут она поднимает руку, обрывая меня.

— Эй, подожди минутку. Здесь должна быть какая-то ошибка. Я знаю, что мой отец способен на многое, но не на такое. Они с матерью выступают против торговли людьми. Кроме того, интернат, о котором вы говорите, один из многих, которые спонсирует мой отец, и поддержкой которого занимается мать.

Прежде чем я могу объяснить дальше, Ник говорит:

— В обвинениях упоминаются изнасилования, совершаемые после благотворительных мероприятий.

— Что? Ни за что. — Она качает головой, сразу же отрицая обвинение. — Я была на большинстве из этих мероприятий. Я бы знала.

— Я пока не знаю, как это происходит, Эм, но было много инцидентов, подтверждающих историю Кэсси. — Я рассказываю ей о том, что сенатору Адамсу угрожали, когда он пытался разобраться в обвинениях, и обо всем, что Ник узнал сегодня ранее от школьного консультанта. Я также упоминаю, что Кэсси дала показания и пропала. К тому времени, как заканчиваю, она выглядит так, словно ее вот-вот стошнит. Эмили выглядит настолько потерянной, что я перестаю сдерживаться. Пододвигаясь, я обнимаю ее за плечи и целую в макушку. — Прости, детка, я знаю, нелегко услышать подобное.

Ник прочищает горло.

— Ты когда-нибудь видела, чтобы на этих мероприятиях происходило что-то необычное?

Эмили поднимает голову, и я тут же понимаю, что никогда не говорил ему о ее инвалидности. К счастью, ее это, похоже, не трогает.

— Нет, еще месяц назад я была слепой.

Ник шокировано откидывается назад, затем смотрит на меня и снова на нее.

— Прости, я не знал.

Она пожимает плечами.

— Не за что извиняться. Но, отвечая на твой вопрос, нет, я никогда не сталкивалась с чем-то необычным на каких-либо благотворительных мероприятиях, и я хожу на них столько, сколько себя помню.

И тут я внезапно вспоминаю то, что она сказала давным-давно.

— Разве ты не говорила, что в ту ночь, когда потеряла зрение, у твоих родителей был прием?

Она мгновение обдумывает вопрос.

— Ну, да, меня рано отправили спать, как всегда и бывало, но я пробралась к колодцу и… — Она внезапно замолкает и смотрит на меня, на ее лице написан страх. Я знаю, что она думает о том же, о чем и я.

— Ты помнишь что-то из той ночи или своего кошмара?

Она качает головой.

— Ничего про ту ночь. Все, что я помню из своего кошмара, — это крики, но они могли быть моими, когда я проснулась. Мы действительно не знаем, был ли мой сон воспоминанием, я имею в виду, что вероятность невелика.

— Я не знаю, Эм, — осторожно продолжаю я. — Слишком многое произошло, чтобы это можно было принять за случайность. И сегодня вечером…

— Что ты имеешь в виду сегодня вечером? Зачем кому-то хотеть меня убить, Райдер? Может это тебя хотели убить. Или, черт возьми, возможно, целились в кого-то другого. — Она повышает голос, и я знаю, что она боится этой мысли, но сейчас не могу ничего приукрашивать. Мы должны рассмотреть ситуацию с разных точек зрения, но мысль о том, что эти пули предназначались для нее, приводит меня в ярость.

— Я видел, как машина поехала тогда, когда ты начала идти. А сегодня утром ты сказала отцу, что собираешься попробовать гипноз и попытаешься узнать, сможешь ли вспомнить то, что произошло той ночью, и он слетел с катушек. А потом нас чуть не подстрелили. Если спросишь меня, то вероятность чертовски высока.

Поднявшись, она отходит от меня на другую сторону комнаты и скрещивает руки, выглядя потерянной и одинокой.

— Я знаю, что отцу плевать на меня, но предполагать, что он готов убить меня? — Она грустно качает головой, как будто не может принять такую возможность.

Ник вмешивается.

— Через несколько недель у твоих родителей будет еще один благотворительный вечер. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Она кивает.

— Да. Я иду на него. На самом деле, там будет сбор денег для интерната, о котором вы, ребята, говорите.

— Мне нужно, чтоб ты провела меня туда, Эм.

Она пристально смотрит на меня, предательство и гнев омрачают ее лицо.

— Что ж, Райдер, все, что тебе нужно было сделать, это спросить. Не нужно было притворяться, что ты хочешь меня трахнуть.