Истина протеста - [14]

Конечно, этическое несовершенство и испорченность непосредственно связаны с человеческой греховностью, но между ними нельзя ставить знак равенства. Испорченность человека – в самых разных аспектах, в том числе и в этическом – следствие и проявление греха, природа которого лежит гораздо глубже, а именно в том, что человек по самой своей природе не может безусловно доверять Богу и безусловно любить Его, что жизнь человека – это жизнь, устремленная не на Бога.

Теперь нам может стать понятным принципиальное в протестантском богословии различение между праведностью дел (или праведностью закона) и праведностью веры. Совершая то или иное доброе дело, работая над своим совершенствованием, исполняя закон Божий, который дан нам как в заповедях Писания, так и в виде этических максим, требований совести начертан в наших сердцах[12], мы стремимся – пусть даже абсолютно искренно и бескорыстно – стать праведнее, стать угодными Богу. Мы стремимся стать угодными Богу, работая над собой. И, может быть, даже (почему бы не признать этого?) мы, действительно, становимся лучше. Но вот здесь-то и возникает проблема. Тем самым мы в своих отношениях с Богом ставим на первое и решающее место самих себя, мы сами – своими делами и усилиями – стараемся определить и оформить наши отношения с Богом, повлиять на них, а вот это и противоречит тому безусловному упованию на Него, о котором говорит Лютер! Ведь иметь Бога – вспомним слова Лютера из Большого Катехизиса – означает все свое упование возлагать на Него (то есть верить в Него). Если мы этого не делаем, то мы Бога и не имеем, мы – в буквальном смысле этого слова – безбожники. Мы стремимся стать лучше – это значит, что свое упование, по крайней мере отчасти, мы возлагаем на себя. Мы не вручаем себя целиком и полностью в руки Божьи. Таким образом, именно стремясь стать праведным перед Богом, стать праведным перед Ним невозможно!

Поэтому любое человеческое стремление к праведности, стремление оправдаться перед Богом своими силами, своим раскаянием за грех, даже своей верой и так далее является проявлением и, более того, осуществлением греха. То есть чем «религиознее» человек, чем серьезнее он принимает заповеди закона Божьего, чем усерднее стремится их исполнять, чем человек в обычном смысле этого слова праведнее, благочестивее, тем явственнее, тем больше становится его грех. Это своего рода замкнутый круг, в который пойманы и в котором мечутся приверженцы почти всех религий, ищущих Бога, стремящихся попасть к Богу своими силами. Не исключение здесь и многие, очень многие христиане.

Как говорит мудрое народное изречение: «Рыба тухнет с головы». Именно самое лучшее в нас и является самым греховным, именно оно больше всего отделяет нас от Бога. Так обстоят дела с праведностью дел. Это та праведность, которую человек пытается достичь своими силами, воспитать или вырастить в себе. Эта праведность, достигни она даже самых недоступных высот этического совершенства, не способна оправдать человека перед Богом, не потому что она недостаточна для Него и Бог требует от человека большего, а просто исходя из того простого факта, что обладающий такой праведностью человек не может целиком и полностью довериться одному Богу, возложить на Него и только на Него все свое упование, поскольку возлагает его на себя.

Возьмем наш исходный пример. Представим себе: молодой человек объясняется девушке в любви. Та же, вместо того, чтобы броситься ему на шею и ответить поцелуем на его слова, начинает судорожно поправлять прическу, подкрашивать ресницы и со всех ног, оставив растерянного друга сидеть на скамейке, бежит покупать в ближайшем книжном магазине учебник по этике, чтобы научиться наконец добродетели. В ответ на признание в любви она обращается не к тому, кто ее любит, а к себе самой. Пусть ее желание лучше соответствовать любви этого молодого человека вполне искренно, пусть она честно стремится стать лучше, но она обращается к себе самой, а не к нему. Она смотрит на себя, а не на него. И это совершенно не то, к чему молодой человек стремился.

Сама суть праведности дел состоит в том, что человек в какой-то мере уповает, надеется, рассчитывает на себя самого, устремляет свой взгляд к себе. Он сам является центром своей жизни, а не полагает этот центр лишь в Боге. Именно поэтому столь любимая многими проповедниками различных конфессий проповедь закона (пусть это будут даже самые «наибожественнейшие» из заповедей) не может помочь человеку, не может принести ему оправдания. Проповедовать закон – это снова и снова обращать внимание человека на него самого.

Самое большое поэтому, на что способен закон – это вогнать человека в беспросветное отчаяние от осознания своего бессилия перед Богом, от осознания невозможности исполнить Его требования и самому добиться праведности и тем самым подготовить человека к безусловному принятию данного от Бога прощения, показать все величие этого прощения. Через подобный опыт прошел сам Лютер. Для него путь к вере лежал через полное отчаяние в себе самом. В этом смысле роль закона может оказаться очень важной. Но только в этом смысле. Путь исполнения закона не является и не может являться путем спасения.