Истина - [56]

— Он, Наумов. Только, товарищ генерал, жаль, что мы вспоминаем о таких в экстремальных ситуациях, а не когда приказ о поощрении готовим.

— Мы его не забывали, да и не забудем. Есть соображения. А теперь давай сядем и подумаем, может, в этом деле мы что-то упустили.

***

На стене аэровокзала Домодедово висело объявление о розыске. С него смотрела фотография человека в кепке, надвинутой на лоб, в больших темных очках и с усиками. Не похож, но овал лица и подбородок его.

Объявление кричало: «Обезвредить преступника». Люди останавливались и читали: «Товарищи! Уголовный розыск ГУВД Московской области разыскивает…»

Разыскивает! Разыскивает! Разыскивает!

Ему показалось, что это слово кричат люди, стоящие на площади, милиционер у стеклянных дверей повторяет его. Отдаваясь под сводами аэровокзала, оно вырывается на площадь, и ветер разносит краткое:

Разыскивается! Разыскивается! Разыскивается!

Он остановился, бесконечно читая одни и те же слова, но не понимая их смысла. В нем поселилась звенящая пустота, в которой, заслоняя все остальные чувства, рождался страх. Он ощущал его, как боль, начинающуюся с секундного укола, а потом заполняющую все существо.

На ватных ногах он вошел в двери аэропорта. Голос внутри него повторил: «Разыскивается!» Не видя никого, словно больной, подошел к стойке регистрации. И опять то же слово… Но здесь он собрался. Сразу же.

Многолетнее ощущение опасности, с которым практически сжился, ставшее для него таким же обычным, как утренняя гимнастика, выработало некую иммунную систему. На смену страху, как всегда, пришла ненависть. Ко всем. К стоящему впереди него парню в кожаной куртке, к хорошенькой девушке в синей форме, регистрирующей билеты, к здоровым ребятам, таскающим чемоданы.

— У вас нет багажа, товарищ Соколов? — спросила девушка.

— Только сумка.

— Поставьте, пожалуйста, на весы.

Он поставил, улыбнулся. Улыбка получилась как приклеенная.

— Она легкая.

Спокойствие пришло, голос, бьющийся внутри, замолк.

— У меня в сумке металлические игрушки, — сказал он офицеру милиции, досматривающему ручной багаж, — боюсь, ваша установка будет сильно жужжать.

Молодой лейтенант внимательно посмотрел на него, увидел многорядовую колодку, две нашивки за ранения и сказал:

— Раскройте сумку.

Он раскрыл. Железная дорога, здоровенный автокран, электрический луноход.

— Внукам, наверное? — улыбнулся лейтенант.

— Да, внукам.

Лейтенант опять взглянул на колодку. Видать, неплохо повоевал этот человек, если получил такие ордена.

— Проходите.

И он прошел. А пистолет был аккуратно спрятан в детских игрушках. Они были специально сделанные.

Когда бортпроводница разносила воду, он выпил таблетку, которую ему дали с собой. Такими таблетками пользовались солдаты-диверсанты.

Действовали они стремительно. И он сразу же почувствовал прилив сил, мозг работал сосредоточенно и спокойно, страх ушел.

Через два часа сорок минут пятьсот семнадцатый рейс прибыл в Петропавловск. Северный Казахстан…

В аэропорту через справочную он узнал телефон, позвонил в таксопарк и выяснил, что Сичкарь работает после семнадцати часов.

Самолет на Москву улетал лишь на следующий день, в пять двадцать, но был хороший рейс на Караганду, и он на всякий случай взял билет.

Адрес Сичкаря у него был. Спасибо Бурмину. Взял он у него и карту города. Что-что, а разбираться в картах он умел. На автобусе добрался до центра, потом пересел на другой. Вылез у завода малолитражных двигателей.

Отсюда нужно было идти пешком.

По улицам шел пожилой человек в светло-сером костюме, нес в руках сумку. Обычный пенсионер идет себе с базара, ничем не выделяясь из толпы.

Рубашку, галстук, костюм, даже ботинки он приобрел в магазине «Мосторга».

Все отечественного производства. Все неброско, не запоминается.

На улице, расположенной на самой окраине города — дальше начиналась степь, — дома скрывались за высокими заборами. Не было здесь традиционных скамеек у ворот, не сидели старушки, даже пацаны не бегали. Извилистая эта улица словно вымерла, словно спряталась от жаркого целинного солнца.

Тишина и зной висели над ней. Он вспомнил, что писал об этой улице Бурмин, и усмехнулся. Точно. Не улица, а сторожевой пост на окраине.

Напротив дома Сичкаря был маленький пустырек, поросший высоким кустарником, на который в своем письме указал Бурмин. Подходя к дому Сичкаря, он обдумывал план действий. Надо убить Сичкаря дома, но, если он будет не один, придется дождаться, когда его такси выйдет из парка, и кончить его по дороге в аэропорт.

Он подошел к пустырю, вернее, маленькому кусочку земли, поросшему акацией и зажатому с двух сторон заборами домов. Спрятался за кусты, собрал пистолет. Проверил его, навинтил глушитель, загнал патрон в ствол, сунул оружие под пиджак.

Он достал английские «Данхил», которые привык курить уже много лет, и, затянувшись, задумался. Долго ждать ему нельзя. Судя по запискам Бурмина, в доме может быть женщина — приходящая жена Сичкаря. Если сейчас она там, он убьет и ее. Он сделал шаг к калитке в заборе, и тут она отворилась. Вышла женщина, обернувшись, крикнула кому-то находившемуся в доме:

— Я до десяти сегодня. Ты заедешь за мной?