Исследования и статьи - [100]
Существовал ли «Болтинский» список Правды Русской?[524]
Для русской исторической науки XVIII век явился своего рода «эпохой великих открытий». Неслучайно основная масса исторических изданий, появившихся во второй его половине, оказывается публикацией источников, то есть археографическими работами. После того, как Петр I в 1697 г. на пути в Голландию познакомился с Радзивиловской (Кенигсбергской) летописью, а 16.02.1722 г. был издан указ о присылке в Синод из епархий и монастырей бумажных и пергаменных летописей и хронографов (аналогичный указ был издан 1.8.1791 г.), параллельно с накоплением памятников древней письменности в частных библиотеках и в государственных хранилищах шло их издание, перевод и осмысление.
Знакомящийся с этими изданиями исследователь не может не отметить безукоризненное чутье первых российских историков и археографов, отбиравших из множества открываемых документов (как бы в предчувствии дальнейших утрат) памятники первоочередной важности, составившие золотой фонд источников русской истории. Достаточно назвать такие летописи, как Новгородская Первая, Радзивиловская, Никоновская, Царственный летописец, Степенная книга царского родословия, книги разрядные, родословные, судебники, Книга Большому чертежу, грамоты духовные, договорные, купчие, статейные списки, не говоря уже о многом другом. Среди них особое место занимают несколько памятников, в издании которых по праву можно видеть итог русской археографии XVIII века. Это Правда Руская, изданная в 1792 г., «Поучение Владимира Мономаха», изданное в 1793 г., и, наконец, «Слово о полку Игореве», вышедшее в 1800 г.[525] и как бы венчающее собой все предыдущие открытия.
Появившееся в 1792 г. издание древнейшего памятника русского права, каким является Правда Руская, не было первым по счету. Ему предшествовали три издания — А. Шлецера в 1767 г.[526], С. Я. Румовского в 1786 г.[527] (так наз. «Татищевская Правда») и В. В. Крестинина в 1788 г.[528] Однако издатели 1792 г., скрывшиеся под псевдонимом «любителей отечественной истории», полагали, что прежние издания по обстоятельности и научному аппарату, сопровождавшему текст, «должны будут уступить сим (законам. — А. Н.) издаваемым ныне, потому что они в самом существе своем полнее, исправнее, достаточнее всех прочих, не только оных тиснению преданных, но и рукописных до ныне известных» [ПР, 1792, III].
Как известно, под именем «любителей отечественной истории» скрывались люди, тесно связанные не только общими интересами, но и дружественными узами. Это писатель и переводчик И. П. Елагин, генерал-майор И. Н. Болтин и обер-прокурор Святейшего Синода, позднее граф А. И. Мусин-Пушкин. Похоже, что иных и не было, и указание Д. Н. Дубенского на некого «Перфильева»[529] является всего лишь недоразумением, порожденным отчеством И. П. Елагина. К моменту издания все трое были уже не молоды, обладали известностью, независимостью и живо интересовались российскими древностями. Историко-кри-тические труды и обширные знания И. Н. Болтина[530] снискали ему известность и уважение среди русских и европейских ученых, тогда как А. И. Мусин-Пушкин зарекомендовал себя более собирателем, чем исследователем, и к августу 1791 г., когда по его инициативе Екатериной II был издан известный указ о доставлении в Синод древних рукописей из монастырских архивов и книгохранилищ [ПР, 1792, I], он уже имел прекрасную собственную библиотеку и обширное собрание древних предметов и редкостей[531].
Сейчас можно довольно точно восстановить участие каждого из трех друзей в издании 1792 г., опираясь на свидетельство одного из них. В одном из примечаний посмертно изданного труда И. П. Елагин в качестве единственного подготовителя текста, переводчика и комментатора Правды Руской называет И. Н. Болтина, «который един по отменному знанию русской истории, к изданию упрошен был и един трудился»[532]. Сам Елагин, как можно думать, больше был вдохновителем, чем издателем, тогда как А. И. Мусин-Пушкин предоставил в распоряжение Болтина, кроме своей библиотеки, рукописи, поступавшие из монастырей в Синод, подведомственную ему типографию и из личных средств оплатил все издержки по печати[533].
Наблюдения над языком и стилем примечаний к изданию 1792 г. подтверждают сообщение Елагина, а сравнение их с языком сочинений Болтина устанавливает с несомненностью его авторство. Всё это позволяет в дальнейшем уже прямо называть И. Н. Болтина издателем текста 1792 г.
Осуществленное Болтиным издание Правды Руской поражает каждого, кто знакомится с ним первый раз, своей строгостью и научным изяществом. Издатель не просто публиковал и комментировал текст. Как можно видеть из расположения материала, задачей Болтина было максимально облегчить работу читателя с текстом, не только объяснив, насколько возможно, сам текст и употребляемые в нем специфические термины и выражения, но и вводя читателя в соответствующий раздел древней русской истории.
