Исследование авторитарной личности - [49]
В рамках данного исследования мы не можем установить, как велико в Америке недоверие к профессиональным политикам. Нельзя отрицать, что чрезвычайно разбухший бюрократический аппарат, разросшийся во время войны, избавленный от критики, приобрел отталкивающие черты, и этот механизм стал сам по себе все укрепляться и развиваться. Но при тщательном анализе этих распространенных критических высказываний обнаруживается очень мало точных наблюдений, настоящих доказательств некомпетентности бюрократических учреждений. Невозможно избавиться от впечатления, что с помощью некоторой части прессы и некоторых радиокомментаторов слово «бюрократ» стало магическим; это «козел отпущения», которого без разбора обвиняют во всех бедах и который чем-то напоминает антисемитский образ еврея, причем часто их объединяют и смешивают. Во всяком случае, частота и интенсивность антибюрократических инвектив выходит за рамки любого возможного опыта. Неприятие, вытекающее из «отчуждения» политической сферы в целом, которое мы обсуждали в начале этой главы, направляется против тех, кто ее представляет. Бюрократ – это олицетворение непонятной политики, персонификация обезличенного мира.
Поразительные примеры такого отношения со стороны Н представляет собой среди других опрошенных М359, менеджер кожевенной фабрики, убежденный антисемит19.
Иногда выпады против политиков заканчиваются тавтологией: политика слишком «политична».
М1230а — молодой сварщик, который хочет стать инженером, у него высокие показатели по Е и низкие по f и РЕС.
(Что вы думаете о современных политических тенденциях?) Ну, они очень разные. Мы обсуждаем их подолгу, и многое не нравится. Администрация слишком погрязла в политике… Умение управлять совершенно потеряно… Нельзя верить тому, что читаешь в газетах. Мы их читаем, главным образом, чтобы посмеяться…
Этот пассаж характеризует отчуждение от политики, которое выражает себя в полном, но не вполне оправданном недоверии к любым новостям, процеженным через фильтр контролируемых средств коммуникации. Это недоверие, однако, направлено в сторону «козла отпущения» – бюрократа и политика, обычно атакуемого той же прессой, которую опрошенный читает, чтобы посмеяться.
FI20, Н, проводит различия между Рузвельтом и бюрократией20:
(Рузвельт и Новый курс? ) Я восхищалась им и на самом деле голосовала за него, хотя и не одобряю многое в Новом курсе. Все эти бюрократы… Я не возражаю против расходов, если они идут на помощь людям. Но я терпеть не могу ненужной возни и особенно дорогих контор, где сидят бездельники, бюрократы.
М1214b, имеющий средние показатели, курсант морского училища, аполитичный в традиционном смысле и еще не определивший своих взглядов:
«Нет у меня никакого уважения к политикам: кучка болтунов. Они пытаются все выведать у народа и на этом выдвинуться». (Это прямо противоположно обычному аргументу, согласно которому политики слишком независимы. Это несоответствие может указывать на осознание слабости представителей формальной демократии.) «Это не искренние слуги общества. Рузвельт, Линкольн, Джефферсон и Брайан – исключения. Вильсон тоже казался серьезным». К Гардингу и Кулиджу опрошенный относится без уважения.
Наконец, пример одного N, М112, спрошенный о политике, просто сказал:
Мне она не нравится, мы можем без нее обойтись. Не думаю, что люди должны быть просто политиками. У них должна быть обычная жизнь, только они должны выполнять свои обязанности. Не надо учиться политике, нужно знать, чего хотят люди и делать это, а не стремиться к собственной выгоде и контролировать все и всех.
Тон этого обвинения значительно отличается от фразеологии Н . Этот человек действительно озабочен тем, что бюрократия может стать самоцелью вместо того, чтобы в демократической форме выражать волю народа.
Мотивация критиков N , направленная на бюрократов и политиков, имеет серьезные отличия, но феноменологически (по существу) она так сильно напоминает критику Н , что возникает опасение, что многие аполитичные N в критической ситуации могут примкнуть к фашистскому движению.
8. Нет рая на земле
Вершина политического мышления Н проявляется в их отношении к последней политической проблеме – концепции «идеального общества». Их взгляды охватывают не только способы его построения, но и конечную цель этого общества. Мышление, являющееся предметом нашего анализа, неутопическое и, по правде говоря, не может быть таковым потому, что нужно быть «реалистами». Однако под реализмом не принято подразумевать необходимость судить о вещах на основании их объективного понимания. Он есть постулат, суть которого сводится к тому, что изначально признается подавляющее превосходство бытия над индивидом и направленностью его сознания; к отстаиванию его приспособленческой позиции, выражающейся в отказе от какого-либо реального прогресса; к отказу от того, что называют фантазиями и классифицируют как придаток социального механизма. В общественном мнении этот постулат отражается, поскольку изначально из политики исключается любая мысль о возможности сущестования идеального общества.
В основу этой книги легли семнадцать лекций, прочитанных Теодором В. Адорно в 1963 году и в начале 1990-х восстановленных по магнитофонным записям.В этих лекциях, парадоксальным образом изменивших европейские представления о философии морали, немецкий ученый размышляет об отношении морали и личной свободы, закона и религии и решает важнейшие проблемы современной философской науки.
«Культурная индустрия может похвастаться тем, что ей удалось без проволочек осуществить никогда прежде толком не издававшийся перевод искусства в сферу потребления, более того, возвести это потребление в ранг закономерности, освободить развлечение от сопровождавшего его навязчивого флера наивности и улучшить рецептуру производимой продукции. Чем более всеохватывающей становилась эта индустрия, чем жестче она принуждала любого отдельно стоящего или вступить в экономическую игру, или признать свою окончательную несостоятельность, тем более утонченными и возвышенными становились ее приемы, пока у нее не вышло скрестить между собой Бетховена с Казино де Пари.
Теодор Визенгрундт Адорно (1903-1969) - один из самых известных в XX веке немецкий философ и социолог леворадикальной ориентации. Его философские воззрения сложились на пересечении аргументов неогегельянства, авангардистской критики культуры, концептуального неприятия технократической рациональности и тоталитарного мышления. Сам Адорно считал "Негативную диалектику" своим главным трудом. Философия истории представлена в этой работе как методология всеобщего отрицания, диалектика -как деструкция всего данного.
Данное издание выпущено в рамках программы Центрально-Европейского Университета «Translation Project» при поддержке Центра по развитию издательской деятельности (OSI-Budapest) и института «Открытое общество. Фонд Содействия» (OSIAF-Moscow) Существует два варианта перевода использованного в оформлении обложки средневекового латинского изречения. Буквальный: сеятель Арепо держит колесо в работе (крутящимся), и переносный: сеятель Арепо умеряет трудом превратности судьбы. Для Веберна эта формульная фраза являлась символом предельной творческой ясности, лаконичности и наглядности (FaBlichkeit), к которым он стремился и в своих произведениях.
В книге публикуются произведения одного из создателей социологии музыки Теодора В. Адорно (1902-1969), крупного немецкого философа и социолога, многие годы проведшего в эмиграции в Америке ("Введение в социологию музыки. Двенадцать теоретических лекций", "Антон фон Веберн", "Музыкальные моменты"). Выдающийся музыкальный критик, чутко прислушивавшийся к становлению музыки новейшего времени, музыки XX века, сказавший весомое и новое слово о путях ее развития, ее прозрений и оправданности перед лицом трагической эпохи, Адорно предугадывает и опасности, заложенные в ее глубинах, в ее поисках выхода за пределы возможного… Советами Теодора Адорно пользовался Томас Манн, создавая "книгу боли", трагический роман "Доктор Фаустус".Том включает также четыре статьи первого российского исследователя творчества Адорно, исследователя глубокого и тонкого, – Александра Викторовича Михайлова (1938-1995), считавшего Адорно "музыкальным критиком необыкновенных, грандиозных масштабов".Книга интересна и доступна не только специалистам, но и широкому кругу читателей, интересующихся проблемами современной европейской культуры.(c) С.Я.
Впервые на русском языке выходит книга выдающегося немецкого мыслителя XX века Теодора Адорно (1903–1969), написанная им в эмиграции во время Второй мировой войны и в первые годы после ее окончания. Озаглавленная по аналогии с «Большой этикой» («Magna moralia») Аристотеля, эта книга представляет собой отнюдь не систематический философский труд, а коллекцию острокритических фрагментов, как содержание, так и форма которых отражают неутешительный взгляд Адорно на позднекапиталистическое общество, в котором человеческий опыт дробится, рассыпается и теряет всякие ориентиры.
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.