Исс и Старая Земля - [128]

— Постой, — удержал Глауен повара, после чего поднял крышечку чайника и принюхался. «Это чай или польд? — раздумывал молодой Клаттук, — Пахло вроде бы чаем». — Ладно, похоже, и в самом деле чай.

— Как бы и не чай, — отозвался разносчик.

Глауен посмотрел на него с подозрением, но понял, что большего все равно добиться не удастся.

— Можешь идти, — сказал он, подумав при этом, что бороться с местной кухней — затея безнадежная.

Посетителей в этих краях и вообще обслуживали практически вне зависимости от их желаний и заказов.

Вдруг внимание Глауена привлекла ехавшая вдоль улицы со страшным скрипом и грохотом повозка, представлявшая собой раскрашенную во все цвета радуги коробку в сорок футов длиной и четырнадцать высотой. Повозка катила на шести больших колесах, явно не имеющих никаких рессор и покрышек, и потому на ходу страшно скрипела и громыхала. Возницей оказался сидевший на козлах толстый мужчина с пышными черными усами. На крыше колымаги находилось с полдюжины одетых в лохмотья подростков, показывавших прохожим то голые ноги, то задницы. Остальные пассажиры высовывались из окон, махая руками и приветствуя всех вокруг. В следующее мгновение черноусый толстяк вздохнул, почесал в затылке и, наконец, остановил колымагу прямо посреди улицы. Одна из ее стенок тут же упала, превратив таким образом коробку в сцену, на которой тут же появился маленький человечек с грустным лицом, большим приклеенным носом, опущенными глазами и вытянутой нижней губой. Человечек был похож на старого несчастного пса. На нем красовался синий, украшенный всевозможными бантами балахон и низкая узкополая шляпа. Мужичок подошел к самому краю сцены и едва не опрокинулся навзничь, но какая-то невидимая рука неожиданно успела подсунуть под него стул. Маленький человечек, плюхнувшись в подставленное под него сиденье, скорчил гримасу, протянул руку вверх, и в тот же момент каким-то непостижимым образом в другой его руке появился струнный инструмент. Клоун взял несколько аккордов, пробежался пальцами по регистрам и затянул грустную балладу о злоключениях бродяжьей жизни. Пока он играл, откуда-то выскочила пара жирных теток, которые стали кривляться вокруг него и, забавно подпрыгивая, танцевать нечто вроде квик-степа. С другой стороны импровизированных кулис вышел молодой человек с концертиной. Тетки тут же удвоили усилия, их огромные груди тряслись, руки хлопали словно крылья. Танцовщицы прыгали так отчаянно, что, казалось, они вот-вот разнесут всю повозку вдребезги или просто-напросто вылетят на мостовую. Под конец обе танцовщицы подхватили грустного клоуна под руки и начали крутить им над сразу же завизжавшими и ставшими разбегаться прохожими. Тем не менее печальный мужичок даже не выронил из рук своего инструмента, и, немного покружившись в воздухе, спокойно вернулся на сцену.

После этого толстых теток сменили три девушки в черных широких юбках и золотистых блузках, к которым немедленно присоединился мускулистый молодой человек, одетый как демон похоти. Он гонялся за девицами по всей сцене, пытаясь при этом в серии блестящих акробатических трюков раздеть их или просто повалить на пол. Дело быстро шло к финалу; у двоих девушек уже обнажилась грудь, а с третьей парень уже ловко стягивал юбку. Неожиданно Глауен почувствовал какой-то странный дискомфорт. Он оглянулся и тут же схватил за руку девочку лет восьми, проворно выдернувшую ее из его собственного кармана. Молодой человек посмотрел в ее бесстрастно-серые глаза, оказавшиеся в нескольких футах от его лица и стиснул костлявое запястье еще сильнее. Но девчонка попыталась вывернуться, и Глауен почувствовал, что сейчас она просто-напросто плюнет ему в лицо. Он быстро ослабил хватку, и девочка, не торопясь и бросив на него презрительный взгляд через худенькое плечико, пошла прочь.

На сцене жонглер возился с дюжиной колец; ему ассистировала пожилая женщина, дувшая в старинный медный рожок и одновременно босой ногой игравшая на лежавшей на полу гитаре. Скоро к ней присоединился и недавний печальный клоун, который принялся музицировать на носовой флейте и двух волынках. На смену им под финал вышел импровизированный оркестр из человек десяти, под музыку которого с десяток малышей станцевало джигу, а потом, подпрыгивая, все они помчались с подносами в руках за заслуженной платой. С изумлением в подошедшей с подносом девочке Глауен узнал ту, что несколько минут назад хотела его обокрасть. Он молча бросил несколько монет и она так же молча удалилась не теряя достоинства. Минуту спустя колымага уже снова громыхала по улице, чтобы сыграть свое представление у какого-нибудь другого кафе где-нибудь поблизости от гостиницы Кансаспара.

Глауен поднял глаза к солнцу, которое несколько все же продвинулось на безоблачном небе, и снова уткнулся в справочник, где на этот раз прочитал о представлениях бродяг, колесящих по всему Найону на своих шатких повозках. Как утверждалось в справочнике, таких бродячих театров здесь было не менее двухсот, каждый со своими традициями и особым репертуаром.

«Их можно считать почти дикими, настолько сильны их бродяжнические инстинкты, — утверждал справочник. — Ничто не может лишить их свободы, их положение уважают все остальные народности, и хотя многие считают их сумасшедшими, все уважают их обычаи и относятся к ним со спокойным презрением, несправедливо забывая о том, какие они проявляют чудеса артистической техники и виртуозности.