Испытательный срок - [70]

— Лю…блю…

— Тебе проще. Значит, ты и ближнего должен любить. О нем сейчас разговор и пойдет.

— О ком? — едва слышно прошептал окаменевший санитар.

Опер достал из кармана платок и вытер губы.

— О ближнем! А кто тебе сейчас наиболее близок?

— Мама?

— Смешно… Нет. Мама на втором месте. Потому что у мамы ты на агентурной связи не состоял. И мама, в случае чего, врагам тебя не сдаст. Подписку о негласном сотрудничестве нечаянно не потеряет. Понял, наконец, о каком ближнем идет речь?

Паша, конечно, понял… Но настроение данное обстоятельство ему не подняло. Ему бы сейчас не поднял настроение и весь «Comedy Club» в классическом составе.

— Глеб Павлович?

— Именно! Во-первых, надо помочь ему и автоматически помочь себе! То есть достичь полной гармонии с Писанием!

— И… Как помочь?

— Ты же хочешь, чтобы твой реальный срок за продажу оружия превратился в условный?

Паша опустился прямо на пол. Стоять в такой ситуации мог только памятник. И то конный.

— Вообще-то, у меня нет никакого срока.

Незваный гость аккуратно положил приборы рядом с тарелкой.

— А здесь ты глубоко заблуждаешься. Как в кино. «Видишь срок?» — «Нет». — «А он — есть». Павел, не волнуйся так. Ничего особенного делать не придется. Просто сказать несколько простых и понятных слов. И немножечко волшебных.

— Каких слов? — недоверчиво поинтересовался хозяин дома, все еще опасливо посматривая на карман брюк.

— Вот ответь мне, к примеру… Откуда у тебя взялась винтовка?

— Я уже говорил вам — Глеб Павлович принес.

Опер посмотрел на него, как персонаж Джексона на наркодилера после того, как пристрелил его приятеля, лежащего на койке.

— Паша, сосредоточься! Разве ж это волшебные слова? Ты их действительно уже говорил, а чуда не произошло. Значит, слова были неправильные, так ведь?.. Думай лучше! Чтобы получить условный срок, надо постараться… Итак. Попытка номер два: откуда у тебя винтовка?

— Так это… Правда Глеб Павлович… Нет?

— Нет! — подтвердил Фокин и вдруг, жахнув кулаком по столу так, что омлет перевернулся на блюде, рявкнул: — А ну быстро отвечай: откуда ствол, паскудник?!

— Мне его продали… — послушно пробормотал Галкин. — Кажется… Мужик какой-то продал…

И, заметив, что лицо оперуполномоченного озарила располагающая улыбка, с видимым облегчением продолжил:

— Кавказской внешности… Назвался Самедом. Или Мамедом… Точно не помню. Я его раньше никогда не видел и…

— …и опознать его… — в тон, словно учитель, подсказывающий троечнику урок в надежде вытянуть того на четверку, продолжил опер.

— …смогу?.. — вопросительно посмотрел ему в глаза Паша, наморщив лоб.

По выражению лица собеседника понял, что не угадал.

— …то есть это… Не смогу! — моментально сориентировался служитель царства теней. — Мы по телефону договаривались, а когда встретились, то в машине сидели. Там темно было… Больше с ним никогда не встречались.

Гость еще раз улыбнулся и убрал платочек в карман.

— Правильно. После чего продал винтовку кому?

— Другому черному…

— Ответ неправильный. Нам нужна только правда.

— Леше-морпеху? Так он же меня…

— Не переживай. Не убьет… Вот видишь? Горы свернешь, когда припрет. И запомни крепко-накрепко: это магическое заклинание ты должен произнести и на следствии, и на суде. Без запинки, без слов «кажется». Тогда точно получишь условно. Или не точно… Но получишь.

Опер поднялся со стула и аккуратно задвинул его под стол.

— Приятного аппетита.

Едва он скрылся в темноте, Паша схватил с любовью приготовленный омлет и с яростью зашвырнул его в ближайшие кусты вместе с блюдом. Потом опустился на стул и горько загрустил.

* * *

Начальник юрьевского УВД генерал-майор Моржов — человек, никогда не споривший с внутренним голосом, с одной стороны, был возмущен фактом присутствия в рядах его подразделения организатора заказных убийств — теперь придется отдуваться за нерадивого подчиненного. Но с другой — не скрывал радости, что благодаря его личной прозорливости негодяя изобличили.

— Чья идея была на развилке у «Огородов» пост установить, а? Чья?!

— Ваша, Антон Сергеевич, — спокойно, без льстивого придыхания ответил сидящий напротив генерала Царев.

— То-то! — Начальник Управления не без удовольствия взглянул на зеркало, висящее на стене. — Как в воду глядел! Я знаю, что делаю… Я всегда знаю, что делаю! Кто в тот день дежурил?

— Не помню.

— А тут и помнить нечего! У вас там постоянно один и тот же сержант службу несет. Я уже и в лицо его знаю… Сегодня же уточнить данные и наградной — мне на стол. Лично подпишу! И в Москве договорюсь, чтоб не волокитили. Медаль, как минимум! Вручать будем торжественно, с телевидением. Пусть люди видят, что реформа не прошла мимо!

Царев кашлянул в кулак.

— Антон Сергеевич… Но тогда в прессу попадет информация о Слепневе… А вы же сами этого не хотели.

Моржов наморщил лоб и потер ладонью подбородок. Действительно. Пока информация не дошла до СМИ, есть шанс отделаться выговором или неполным служебным соответствием. Но если про Слепнева узнают широкие массы, это отставка. Никакие связи не помогут. Нынешний министр крут — за пьяную езду сотрудников увольняет, невзирая на их заслуги, связи и регалии. А уж тут.