Испытания - [22]
Соседи доброжелательно относились к Марьяне, охотно давали советы в хозяйственных делах. И вот на полу не вытертая дорожка, а новый ковер, хотя пришлось Марьяне бегать перед работой и после смены отмечаться в очереди возле магазина. Вместо старомодного дивана с тяжелыми подушками изящная румынская тахта для Вероники. И другая широкая тахта — кажется, чехословацкая — вместо старой деревянной кровати. Раньше был только радиоприемник с радиолой, сейчас телевизор есть.
Николая трогало, что Мара «вила» их гнездо: дополняла немногие довольно дорогие покупки, которые она могла себе позволить, ничего не стоящими пустяками. Нередко он заставал жену погруженной в глубокую задумчивость с купленной на базаре яркой матрешкой в руках, с копилкой в форме мухомора или просто с посеребренной еловой шишкой… В конце концов Марьяна находила для своего драгоценного пустяка такое правильное, единственно возможное место, где комнату без него уже невозможно было себе представить.
Стены обеих комнат и кухня были увешаны застекленными репродукциями из «Огонька», красочными рисунками из старых календарей. Именно с них Марьяна три года назад начала созидание домашнего очага. Она потратила тогда несколько недель на то, чтобы выбрать репродукции, найти мастерскую, оформляющую картины. И главное, найти для каждой репродукции точное, соответствующее ее сути место. Теперь действительно — Николай не мог не признать — было очень красиво. Правда, как и три года назад, после переезда сюда, на стене рядом с гитарой висело вместо ковра темно-серое одеяло со светлыми крапинами, которое Марьяна буквально не выносила. Она говорила о необходимости купить настенный ковер так настойчиво, будто речь шла о жизненно важном деле. И сейчас сказала:
— Конечно, о жизненно важном… Ты меня не понимаешь!
Николая задел горячий голос жены.
— Мне всегда интересно, что у тебя на заводе.
— На заводе все одно и то же. Опять аврал… Ты не понимаешь самого главного — что я могу… что я хочу… этой…
Николай подсказал неуверенно:
— Красоты?
Он видел, что Мара безуспешно ищет ускользающее олово, и сам подсказывал:
— Мечты? Фантазии?
— Этой… духовной жизни! — воскликнула Марьяна и облегченно пробела рукой по лбу.
— Царица требует духовной жизни. Будет таковая! — попытался пошутить Николай.
— Смейся! Разве легко придумать покупку? Целый план нужен. Ну, например, настенный ковер. Какая расцветка сейчас в моде? Какие ковры более качественные? А может, уже не ковер, а польскую солому надо покупать на стену? Живешь этим, представляешь себе все, воображаешь. Душу вкладываешь!
Николай старался вникнуть в рассуждения жены. В самом деле, если человек вкладывает душу, разве это не духовная жизнь? И все-таки трудно связать понятие «духовная жизнь» с продумыванием покупок! Обнять Мару, попытаться еще раз превратить все в шутку? Рассказать, что он сам вкладывает в понятие «духовная жизнь»? Впрочем, один человек вкладывает одно, другой — другое…
Слова матери о радиации, погубившей яблоньку, заставили Николая взять недавно в библиотеке литературу по экологии. Сейчас он неожиданно для самого себя спросил жену:
— Царица! Твой покорный слуга не ведает, слышала ли ты об экологическом критерии развития народного хозяйства?
— Экологический? Надо же…
Он сказал, привычно легко пользуясь научной терминологией:
— Экологический критерий — это оценка различных мероприятий народного хозяйства с точки зрения того, нарушили они или не нарушили динамическое равновесие между человеком и окружающей средой. Поняла?
— Не поняла.
— Ну хорошо…
— Ничего хорошего! Ты, наверно, думаешь, что я дура?
— Ты знаешь, что я так не думаю. Но боюсь, что на заводе ты, извини меня, тупеешь… Подожди, не злись! Была в литейке когда-нибудь? Ладно. Заметила, что там дышать трудно?
— Да и у нас в цехе почти что как в литейке!
— Неудивительно. Все металлообрабатывающие станки сбрасывают эмульсию, А кроме того, смазка, металлическая пыль. Загрязнение воздуха — пример нарушения равновесия между человеком и окружающей средой… А если бы ты как председатель цехкома предложила посадить на заводской территории, ну, например, яблони и был бы у вас яблоневый сад, то воздух уже стал бы чище… Знаешь, есть такие яблоньки — неказистые с виду, но и нетребовательные. И яблочки хоть кислые, но на варенье хороши!
— Надо же! Давно сказал бы, что любишь яблочное варенье, я наварила бы.
— Дело не только в яблочном варенье. Ты представь себе эту яблоньку. Она терпеливая. Цветы у нее белые, с нежной розоватинкой…
— Папа Коля, я представила! Мама, посади яблоню! — закричала Вероника.
Николай легко вздохнул. Показалось, что он выполнил неписаное завещание матери. Пусть растут на земле терпеливые, неказистые с виду яблоньки, умеющие давать цветы и плоды!
Мара покачала головой:
— Канитель. Ведь к директору идти. Кто пойдет? Он еще засмеет, скажет, что надо о своем деле заботиться, о панелях, а не о плодовых садах. О садах пускай колхозники. И я тебе скажу — прав директор! Если каждый начнет свое предлагать и на своем настаивать, какая кутерьма пойдет?! Вон Юлка Дерюгина — я тебе про нее рассказывала — написала в стенгазету, что стадион надо построить нам самим в свободное время. Представляешь?! — Мара скривила губы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».