Испытание желанием - [43]

Хруст прекратился. Харкрофт замер, его лицо перекосилось, как от внезапной боли. Вежливость не позволяла ему выплюнуть конфету, брезгливость — проглотить. Он издал сдавленный звук, готовый подавиться этим угощением, и побагровел.

Нед едва удержался от смеха. Чемпион никогда не подходил к нему на расстояние столь близкое, чтобы слизнуть хоть что-нибудь с его руки, однако ему доставляло такое удовольствие наблюдать за метаморфозами, которые претерпевало лицо графа, что он оставил это замечание при себе.

Кейт бросила свою конфету далеко в траву.

— Прошу прощения, — сдавленно пробормотал Харкрофт. — Я должен… должен… — И он сделал смутный отчаянный жест рукой в сторону дома.

— У лошадей чистые губы, — невинно заметил Нед. — Харкрофт, где же ты… Ах, какая жалость… — Он повернулся к своей жене: — Он уже ушел.

Мимолетное удовлетворенное выражение, промелькнувшее в изгибе ее губ, было единственным свидетельством того, что она намеренно прогнала этого джентльмена. Настолько тонкое, что едва бы кто-либо еще мог его заметить.

— Ты… — Неда душил смех, — ты…

— Это ведь он заговорил о дьяволе, — ответила на незаданный вопрос Кейт, — немного дьявольщины, полагаю, ему не помешает.

— А, да. Я понял. «Вспомни о дьяволе, и он оближет твои мятные леденцы».

Кейт сдавленно хихикнула:

— Что-то вроде этого.

— В любом случае спасибо.

— За то, что я прогнала твоего друга? — удивленно спросила она.

— Нет. Чем больше я узнаю о том, что произошло в мое отсутствие, тем больше понимаю, какую ты приняла на себя ответственность. Я полагал, что Гарет займется всем этим, — такова была наша договоренность, когда я уезжал, ты об этом знаешь. Но каким бы ответственным и обязательным он ни был, Гарет никогда бы не заметил всех этих мелочей. Человеческих чувств и страданий. Как в случае с миссис Элкот.

И как это было с Луизой Пэкстон, леди Харкрофт.

Кейт царственно кивнула и снова протянула руку. На мгновение ему отчаянно захотелось взять эти тончайшие пальчики в свою ладонь. Стянуть с нее перчатки, открывая нежную кожу вечернему солнцу и своим прикосновениям.

Однако она вовсе не просила о назойливости. Вместо этого он положил в ее ладошку еще один мятный леденец. Кейт не выбросила его, как предыдущий, напротив, она бережно перекладывала его из одной руки в другую, как будто это был слиток металла, ценность которого ей еще предстояло узнать.

Наконец Кейт взглянула на него.

— Что значит для тебя Харкрофт? — Ее глаза были почти серебряными, освещенные последними лучами заходящего солнца. Казалось, она видит Неда насквозь.

Он чувствовал к ней такую симпатию, что обо всем позабыл. Она не доверяет ему. Она не знает, что он знает. Этот вопрос не был праздным. Она хотела удостовериться, не предаст ли он ее.

Нед сглотнул.

Кейт никогда не доверяла ему настолько, чтобы раскрыть перед ним все свои способности. Он очень хотел, чтобы она сказала ему правду, чтобы впустила в свою жизнь. Он желал, чтобы она сочла его достойным знать ее — знать настоящую Кейт, ту, которую она тщательно скрывала.

— Харкрофт мой отдаленный кузен, — осторожно произнес Нед. — Мы были друзьями, но очень давно, в далекой юности. Я думаю, мы стали настолько разными сейчас, что нас едва ли может связывать между собой нечто большее, чем простое знакомство.

— Но он относится к твоей семье.

— Половина лондонского света — моя семья, если заняться подсчетом родственных связей, — сухо заметил Нед. — Как тебе, должно быть, известно, я чувствую себя обязанным Харкрофту потому, что он помог людям, которых я считаю своей настоящей семьей. Когда Дженни и Гарет поженились, Харкрофт и его супруга ввели Дженни — леди Блейкли — в светское общество. До той поры было неясно, примут ли ее там. С его помощью ей это удалось. Я не забываю своих перед ним обязательств. Но и не считаю, что он принадлежит к моей настоящей семье.

— Настоящая семья, — задумчиво прошептала Кейт. — Те люди, которые попросят тебя и по одному только их слову ты ринешься на край света? Например, лорд Блейкли?

Она не отводила от него взгляда.

— Это как кислород, — согласился Нед, — без него невозможно дышать, невозможно жить. Семья состоит из жизненно необходимых тебе людей, даже если иногда они и причиняют боль. Но если ты беспокоишься, что испытываемые мной по отношению к Харкрофту обязательства заставят меня открыть ему ту маленькую шутку, которую ты сыграла с леденцом, или… гм… еще что-нибудь, то уверяю тебя — твои переживания напрасны.

Кейт еще раз взглянула на него и отвернулась.

— А кого тогда ты причисляешь к настоящей семье?

— Дженни, — немедленно ответил Нед, — Гарет. Моя мать. Лаура — сводная сестра Гарета. Мы с ней фактически выросли вместе. Совсем не большой круг, Кейт.

Она ничего не ответила, а лишь крепко сжала побелевшие губы.

Он хотел, чтобы она осознала, что людей, которым он искренне предан, совсем немного, что она может на него положиться. Совершенно очевидно, однако, что это не сработало.

Кейт по-прежнему смотрела на него. Ее лицо ничуть не изменилось, и тем не менее он заметил, что блеск в ее глазах вовсе не был продиктован ненавистью или недоверием. Он абсолютно неправильно ее понял. Это не имело никакого отношения к Харкрофту. Он никогда не научится понимать женщин. Судя по скорбным морщинкам, появившимся у нее на переносице, он догадался, что сказал нечто ужасное. Он неправильно расценил этот серебристый блеск. Она не была на него сердита. Она страдала.