Испытание временем - [39]
— Идите, я постараюсь. Смотрите, выручайте потом…
Сам бог его прислал: Залман поможет ему проучить старуху…
Вечером, когда собрались за чаем, Иосиф дурачился, смешил других и сам без умолку смеялся. Такой уж человек этот Иосиф: что бы ни сказали, он придерется и обязательно всех рассмешит. Попросит кто-нибудь чаю, он подхватит: «обязательно мокрого» — и всем вдруг станет весело. Или вдруг ни с того ни с сего вздохнет, зашевелит губами и прошепчет: «Да, сказали мы, Сура Гельфенбейн…»
Все поймут намек, и поднимется невообразимый хохот. Один Иойхонон при этом не смеется, он несколько раз повторяет «помилуйте», конечно обязательно по-русски, и нежно гладит свои усики.
Шимшон отозвал в сторону Иосифа и сказал ему:
— Залман гуляет сегодня с учительницей, пойдем накроем их. Я собственными ушами слышал, они уговаривались…
У него был план, подробно разработанный до мелочей. Хозяйка скоро убедится, что значит единство.
Иосиф сразу стал серьезным, хотел было рассердиться, прикрикнуть, но огляделся и спросил:
— Каким образом? Где ты их видел?..
Чего захотел! Этак все дело испортишь… Нет, нет, это останется при нем. Выдавать чужие тайны — никогда.
— Возьмем с собой Иойхонона, — предлагает Шимшон, — гулять так гулять, лишний человек не помешает…
Иосиф тут же все выболтал старшему приказчику. Не человек, а решето…
Иойхонон согласился. В самом деле, почему бы разок не пройтись? Хозяйка не узнает, а донесет кто-нибудь — не беда, посердится и забудет… Не увольнять же всех… Хитрая лисица — он думал о другом: наконец-то Залман будет у него в руках! Старуха не останется в долгу, подарит верному приказчику отрез на костюм или набавит жалованья…
Они шли молча, изредка оборачиваясь. Иосиф ступал ровно и уверенно. Он наслаждался ночью и свободой без всяких расчетов и планов. Иойхонон подпрыгивал на своих упругих ногах — рессорах, довольно усмехался и подпевал себе под нос.
Далеко позади остались пруд, лавка Гершковича и кирпичное здание школы. Под луной блеснуло море, и встал скалистый берег.
Шимшон остановился и торжественно сказал:
— Вот здесь…
— Они придут сюда? — спросил Иойхонон.
Шимшон давно забыл о хозяйском сыне и учительнице. Вопрос его удивил:
— Кто?
Вмешался Иосиф:
— Где Безродная и Залман? Ведь ты обещал…
— Об этом в другой раз, — отмахнулся Шимшон, — есть более важные дела. Я хочу поговорить о единстве…
Его окружали союзники, и голос его звучал таинственно и вдохновенно:
— Послушайте, Иосиф и Иойхонон… Мы отлучились со двора без спросу, это даром нам не пройдет. Нас могут наказать, послать к Залману за расчетом… Не дадим же плевать себе в кашу, поклянемся отстаивать друг друга, не угодничать перед хозяйкой, не кляузничать, не доносить…
Они слушали его огорошенные. Вместо веселых приключений он преподнес им проповедь, полную оскорбительных намеков.
— Мы терпим тиранство и обиды потому, что нет между нами единства. Евреи побеждали филистимлян, амалекитян, персов и вавилонян, пока между ними царили мир и согласие… Будем же едины, не дадим Суре Гельфенбейн помыкать нами, держать нас под замком, как воров…
Иосиф притворно чихнул и ухмыльнулся. Увлеченный своей речью, Шимшон не заметил фальши и торопливо пробормотал: «На здоровье…»
— Созовем весь двор — кухарку, горничную, сторожа, пекаря — и закатим средь бела дня «дурака»… Хозяйка денек-другой потерпит и сдастся. Голод не тетка, без горячей пищи жить очень трудно… Чур, только держаться! Пошлет она кого-нибудь к Залману за расчетом — не зевать, обступить ее, совестить, доказывать, что порядочные люди так не поступают…
Иойхонон молчал. Хитрая бестия! Зачем ему торопиться? Он охотно уступит слово Иосифу. Быть последним не всегда плохо.
— Ты дурак, Шимшон, — сказал Иосиф, — мне все равно, что будет с Сурой Гельфенбейн, но лучше бы ты держал язык за зубами.
Вот когда заговорил Иойхонон! Он кричал, топал ногами и неистовствовал, называл Шимшона сопляком и грозил перебить ему кости. Какая распущенность! Вводить людей в заблуждение, возводить на невинного Залмана поклеп!..
— Убирайся отсюда, — бесновался Иойхонон, — сейчас же уходи с глаз!..
Они возвращались домой различными путями. Шимшон миновал кладбище, овраг с журчащим на дне ручейком и остановился на околице, у глиняного домика с камышовой крышей. Здесь жила учительница. Упрямая девушка, она добилась своего, встретилась с Залманом у ворот его дома, назло старухе, чванливой мадам Гельфенбейн…
Шимшон обошел глиняный домик со всех сторон и прильнул к щели ставенки. За окном сидела она, с длинной косой каштановых волос…
В эту ночь с севера приползли тяжелые тучи, они обложили поселок и обрушились на него метелью. Схваченная стужей земля долго чернела на белом поле, рьяный ветер заносил ее снегом, и она беззвучно умирала.
Утром хозяйка вызвала Шимшона к конторке, оглядела его, пошевелила губами и прошептала:
— Дурак!
Одни глаза ее говорили:
«Я все вижу, не спрячешься… я стреляная птица!»
— Тоже бунтовщик — сопляк!
— Я стою за справедливость, — подняв голову, пробормотал Шимшон, — вы поступаете не по-людски…
Иойхонон хохотал на всю лавку. Хозяйка надела пенсне, открыла книгу и не поднимала больше головы.
Александр Поповский известен читателю как автор научно-художественных произведений, посвященных советским ученым. В повести «Во имя человека» писатель знакомит читателя с образами и творчеством плеяды замечательных ученых-физиологов, биологов, хирургов и паразитологов. Перед читателем проходит история рождения и развития научных идей великого академика А. Вишневского.
Предлагаемая книга А. Д. Поповского шаг за шагом раскрывает внутренний мир павловской «творческой лаборатории», знакомит читателей со всеми достижениями и неудачами в трудной лабораторной жизни экспериментатора.В издание помимо основного произведения вошло предисловие П. К. Анохина, дающее оценку книге, словарь упоминаемых лиц и перечень основных дат жизни и деятельности И. П. Павлова.
Александр Поповский — один из старейших наших писателей.Читатель знает его и как романиста, и как автора научно–художественного жанра.Настоящий сборник знакомит нас лишь с одной из сторон творчества литератора — с его повестями о науке.Тема каждой из этих трех повестей актуальна, вряд ли кого она может оставить равнодушным.В «Повести о несодеянном преступлении» рассказывается о новейших открытиях терапии.«Повесть о жизни и смерти» посвящена борьбе ученых за продление человеческой жизни.В «Профессоре Студенцове» автор затрагивает проблемы лечения рака.Три повести о медицине… Писателя волнуют прежде всего люди — их характеры и судьбы.
Книга посвящена одному из самых передовых и талантливых ученых — академику Трофиму Денисовичу Лысенко.
Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям.
Александр Поповский известен читателю как автор научно-художественных произведений, посвященных советским ученым. В книге «Пути, которые мы избираем» писатель знакомит читателя с образами и творчеством плеяды замечательных ученых-физиологов, биологов, хирургов и паразитологов. Перед читателем проходит история рождения и развития научных идей великого Павлова, его ближайшего помощника К. Быкова и других ученых.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.