Испытание временем - [173]
Первый же опыт подтвердил, что трупная роговая оболочка, предварительно охлажденная, приживается и остается прозрачной. Холод не только приостановил гибель роговицы, но и повысил ее жизнестойкость. У врачей отныне было достаточно материала, чтобы безотказно возвращать зрение слепым.
Давно было подмечено, что после пересадки роговицы бельмо за ее пределами становится прозрачным. Особенно быстро наступает прояснение, если роговая оболочка была взята у трупа. И в этом случае сказалась способность ученого оторваться от привычных представлений и в повседневном разглядеть сокрытое новшество. Нельзя ли использовать удивительное свойство привитой роговицы, чтобы просветлять ею бельмо? Он срежет верхние слои помутневшей роговички и приживит на этом месте кусочек свежего материала.
Опыт удался — остальная часть бельма стала прозрачной.
В остуженной роговице, решил ученый, возникают, вероятно, некие благотворные вещества. Судя по тому, как ничтожно мало их и значительны результаты, надо за ними признать высокую активность. Если это так, всякая охлажденная ткань должна располагать такими же целебными свойствами и, подшитая к больному месту, становиться лечебной.
Снова удача, на этот раз удивительная: самые разнообразные болезни, будь то инфекционные, желудочно-кишечного тракта, астма и даже болезни женской половой сферы, — благотворно протекали под действием трупной кожи, подшитой вблизи пораженного органа. Позже выяснилось, что результаты будут те же, куда бы ткань ни привили. Можно было также из нее сделать водный раствор или, иссушив в порошок, принимать внутрь.
Так называемые «биогенные стимуляторы» обнаружились также у растений, стоящих на грани смерти. Творческая мысль ученого праздновала истинную победу. Со счастливым сознанием, что труд мой не был напрасен, я мог наконец оставить Одессу и вернуться в Москву.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Близился день, когда в моем творчестве наступит коренной перелом, с жанром научно-художественной биографии придется расстаться. Слишком трудно писать о живых персонажах, творить характеры, которым чужды пороки и ошибки, растрачивать искусство на образ, канонизированный легковесной рукой газетного репортера. В романах персонажи покорны судьбе, не взывают к объективности и не почитают за клевету описание того, что о них давно известно.
А как трудно угодить такой книгой издателю! На ней должен быть штамп главного персонажа — его уверение, что научный материал изложен правильно. Литературный редактор сочтет своим долгом снять с себя ответственность за содержание страниц, посвященных знанию, запросит мнение специалиста либо меланхолично заметит, что такого рода книги целесообразней издавать в медицинском издательстве.
Научная консультация ничего хорошего не сулила. Длинный перечень упущений и погрешностей завершался обычно брюзгливым замечанием, что не следует науку доверять несведущим лицам. Вслед за тем книга выходила в свет с предисловием академика. И тот и другой ученый судили, как им казалось, беспристрастно, но каждый со своих позиций. Не с научных, конечно, а иных. Автор оказывался между чувствительными соперниками, и судьба книги зависела от того, на чьей стороне окажется «бессмертный».
Бывало и по-другому. Об одном таком случае я не без горечи вспоминаю поныне.
Был 1949 год. Моя книга «Законы жизни», посвященная шести ученым, и в том числе, Павлову, вышла третьим изданием, размером свыше сорока печатных листов. Отдельные части сборника публиковались в Ленинграде и за рубежом. Близился юбилейный год — столетие со дня рождения Павлова, — и издательство «Молодая гвардия» заказало мне более полную биографию Павлова. Книга была готова, одобрена — и вдруг поползли слухи, что книга к юбилею на свет не появится. С чего бы, казалось? Редактировал ее действительный член Педагогической академии наук, известный литературовед и критик Тимофеев Леонид Иванович. Предисловие к ней написал профессор Асратян — один из ближайших помощников Павлова.
Неожиданно было назначено расширенное обсуждение книги, с участием общественности. Я оповестил об этом членов юбилейной комиссии — академиков Орбели, Быкова, Гращенкова и Скрябина. На заседание прибыли Тимофеев и Гращенков, другие обратились с соответствующими письмами в издательство.
«Поскольку я являюсь автором предисловия к последней книге Поповского, посвященной Павлову, — писал академик Скрябин, — а также потому, что я имел возможность ознакомиться с рукописью «Павлов», которая будет служить предметом обсуждения на совещании, — я хотел бы высказать о ней некоторые соображения.
Книга эта написана полнее прежних изданий — она вдвое больше, она рассказывает о трудах таких учеников Павлова, как Сперанский, Орбели, о которых в прежних изданиях автор ничего не писал. Шире представлен образ Павлова, устранены некоторые недочеты, имевшие место в прежних изданиях. Книга стала интересней, глубже и содержательней. Это настоящая живая книга, которая с каждым новым изданием становится все полнокровней и жизненней. Досадно, что эта книга, приуроченная к юбилею Павлова, не вышла в свет в свое время. Предисловие и редакция такого талантливого ученого, как Асратян, по моему мнению, обеспечивает научную точность книге».
Александр Поповский известен читателю как автор научно-художественных произведений, посвященных советским ученым. В повести «Во имя человека» писатель знакомит читателя с образами и творчеством плеяды замечательных ученых-физиологов, биологов, хирургов и паразитологов. Перед читателем проходит история рождения и развития научных идей великого академика А. Вишневского.
Предлагаемая книга А. Д. Поповского шаг за шагом раскрывает внутренний мир павловской «творческой лаборатории», знакомит читателей со всеми достижениями и неудачами в трудной лабораторной жизни экспериментатора.В издание помимо основного произведения вошло предисловие П. К. Анохина, дающее оценку книге, словарь упоминаемых лиц и перечень основных дат жизни и деятельности И. П. Павлова.
Александр Поповский — один из старейших наших писателей.Читатель знает его и как романиста, и как автора научно–художественного жанра.Настоящий сборник знакомит нас лишь с одной из сторон творчества литератора — с его повестями о науке.Тема каждой из этих трех повестей актуальна, вряд ли кого она может оставить равнодушным.В «Повести о несодеянном преступлении» рассказывается о новейших открытиях терапии.«Повесть о жизни и смерти» посвящена борьбе ученых за продление человеческой жизни.В «Профессоре Студенцове» автор затрагивает проблемы лечения рака.Три повести о медицине… Писателя волнуют прежде всего люди — их характеры и судьбы.
Книга посвящена одному из самых передовых и талантливых ученых — академику Трофиму Денисовичу Лысенко.
Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям.
Александр Поповский известен читателю как автор научно-художественных произведений, посвященных советским ученым. В книге «Пути, которые мы избираем» писатель знакомит читателя с образами и творчеством плеяды замечательных ученых-физиологов, биологов, хирургов и паразитологов. Перед читателем проходит история рождения и развития научных идей великого Павлова, его ближайшего помощника К. Быкова и других ученых.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.