Испытание воли - [19]
Но пушки молчали. Виктор не ощутил привычного легкого содрогания машины и с сожалением смотрел, как уходит фашист. «Что же случилось, почему отказали пушки?» — с горечью думал он, возвращаясь в зону прикрытия.
И вдруг неожиданный доклад штурмана:
— Командир, у нас полностью кончился боезапас. Доложи «бате», и пошли на свой аэродром («Батей» в полку любовно называли Анатолия Владимировича Жатькова).
Виктор облегченно вздохнул. Значит, оружие его не подвело. Можно уходить домой, свою задачу они выполнили. Но как же транспорты, ведь они уже почти у причалов? С каким трудом шли они к месту назначения, а теперь отдать их на растерзание врагу? Правда, в воздухе остаются его товарищи. Но втроем будет еще труднее. Нет, так нельзя. Поле боя он не оставит! Нет снарядов — есть оружие смелых — воздушный таран!
— Штурман, продолжаем выполнять боевую задачу — передал Стрельцов Кравцову, — встанем на свое место в строю. Немцы не знают, что нам нечем стрелять и мы для них по-прежнему грозная боевая единица. Внимательно наблюдай за воздухом. Пока последний фашист не уйдет, будем сражаться и без оружия. У нас нервы крепче.
И самолет Стрельцова как ни в чем не бывало встал на свое место. Как только фашистский самолет выходил на боевой курс, Стрельцов, имитировав лобовую атаку, решительно шел на сближение, и враг не выдерживал. Сбросив бомбы далеко от цели, фашисты позорно бежали.
Не имея ни единого патрона и снаряда, Виктор отогнал от кораблей еще несколько «Ю-88», заставив их сбросить бомбы в море.
— Держись, командир! — радостно воскликнул Кравцов. — Подходит смена — наша шестерка.
— То-то «юнкерсы» бросились наутек. Смотри, как удирают.
Командир полка, передав прикрытие смене, повел свою четверку на аэродром. Сели буквально на последних каплях горючего.
На аэродроме подполковник Жатьков подозвал экипажи к себе и здесь же провел короткий разбор. Отметив слаженность действий всех экипажей, их выдержку и настойчивость при выполнении боевой задачи, командир спросил Стрельцова:
— Что случилось? Почему в выгодной позиции ваш экипаж не открыл огня и упустил противника?
— У нас кончились боеприпасы, — доложил Стрельцов. — Последние четыре атаки мы провели ложные.
— Вот оно что! — воскликнул командир. — А я уж думал, не с материальной ли частью что случилось? Ну, молодцы…
За смелость и находчивость старшему лейтенанту Стрельцову командир полка объявил благодарность и поставил в пример всему личному составу. Оперативно была выпущена «Боевая сводка», рассказавшая об отважных действиях Стрельцова и Кравцова. Это был хороший пример мужества для всех групп, уходящих на прикрытие наших судов.
В этот же день гитлеровцы неоднократно пытались совершить налет, но безуспешно. Летчики полка за весь день провели двенадцать воздушных боев, сбив всего два «Ю-88», но зато ни один фашистский бомбардировщик не смог сбросить свой груз над объектом. Задача по прикрытию конвоя была выполнена.
О победе североморцев сообщили краснофлотская газета и газета ВВС Северного флота.
На счету старшего лейтенанта Стрельцова появился третий «юнкерс», сбитый в открытом море.
До конца 1942 года 95-й авиационный полк участвовал в прикрытии еще пяти конвоев. Все они были проведены без потерь от воздушного противника в его зоне. В многочисленных боевых вылетах по сопровождению кораблей участвовал временно назначенный командиром звена Виктор Стрельцов, заменивший в небе своего друга и командира Л. Г. Пузанова.
«ФИГУРА СТРЕЛЬЦОВА»
Пассажирский поезд остановился на большой станции. Виктор Стрельцов, лежавший на верхней полке, определил это по многочисленным нитям рельсов.
— Куда приехали? — спросил Стрельцов.
— За полдня кое-как доползли до Рязани, — ответил капитан-танкист, — а до войны проезжали это расстояние за четыре часа.
Его поддержали:
— Трудно ехать в тыл, когда главные дороги ведут на фронт.
По вагону пробежала запыхавшаяся проводница:
— Наши! Наши! — ее голос звенел радостью. — Наши перешли в наступление под Сталинградом! Там, на вокзале, передают по радио!
Все бросились к выходу из вагона.
Виктор Стрельцов мгновенно соскочил с полки, быстро надел сапоги и, на ходу затягивая ремень, бросился вдогонку.
С поезда все бежали к вокзалу. Там, у единственного репродуктора, собралась толпа. С каждой минутой она росла. Пробиться ближе к репродуктору было невозможно. Виктор жадно ловил доносившиеся сквозь людской шум слова сообщения.
Диктор перечислял захваченные в ходе боев трофеи, называл потери фашистов. И каждому было ясно, что у стен Сталинграда началось мощное наступление советских войск.
Только когда закончилось сообщение Совинформбюро, до пассажиров дошли призывы дежурного по станции: пора отправлять поезд.
Вскоре Стрельцов уже знал все подробности о переходе в контрнаступление наших войск на участке фронта, к которому многие месяцы было приковано внимание всего мира.
Снова устроился на своей полке. Коротая время, перебирал в памяти тяжелые месяцы этого года…
Почти полгода, в самый трудный период светлого полярного дня, вся тяжесть боевой работы полка дальних истребителей лежала на плечах экипажей 1-й эскадрильи. Только в конце лета возвратились экипажи 2-й эскадрильи, получившие в тылу машины взамен потерянных в весенних боях. С сентября и они стали вылетать на задания. А вскоре в полк влилась эскадрилья из соседней части, направленной в тыл на переформирование.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.