Испытание Раисы („Красный кабачок“) - [49]

— Приказывай!

— Ты знаешь, что Василий здесь?

— Да, я его видел, — ответил Тихон.

— Так вот, он придет сюда, и ты ему скажешь все, что рассказал уже мне.

— Нет, нет! Ни за что, благодетельница! Прикажи что-нибудь другое!

— Мне кроме этого ничего не нужно!

— Я ничего не скажу, — ответил решительно Тихон, поправляя одеяло на своих опухших ногах.

— Делай, как знаешь, — произнесла Раиса, — но тогда ты не поедешь к Сергию и умрешь без покаяния! Твой грех не только будет мучить тебя, но еще когда тебя спросят, почему ты не исполнил данного обета, ты должен сказать лишь одно, что не захотел!

Молодая женщина нашла слабую струнку старика: эта смесь религии и суеверия только и могла тронуть душу старого Тихона... Все же старик был так упрям, что Раисе тяжело было вести борьбу с ним, и мужество не раз готово было покинуть ее.

Наконец Тихон, побежденный и строгостью Раисы и ее отказом отвезти его к Сергию, обещал выполнить то, что от него требовалось.

Получив согласие, Раиса поспешила воспользоваться им, так как старик мог раздумать. Еще с утра она приняла меры к тому, чтобы Василий встретился с Тихоном при ней.

Кучер не знал старика, никого не выделяя из толпы слуг, поэтому он спокойно вошел со связкой писем в маленькую, светлую комнату.

— Положи письма на стол, — приказала Раиса.

Пока Василий исполнял приказание, Раиса подошла к дверям и встала так, что при его возвращении она стояла на его дороге.

Приличие требовало, чтобы слуга ожидал приказания, и Василий с фуражкой в руке ждал.

— Правда ли, — спросила его Раиса, — что ты служил у моего зятя Марсова, когда тот умер?

Мертвенная бледность разлилась по лицу кучера. Он глянул на дверь, затем на окно и кашлянул в руку, чтобы скрыть смущение.

— Правда, — ответил он.

— Мне сказали, что ты ездил с ним в день его смерти.

Раиса говорила так спокойно, что кучер подумал, что это только женское любопытство, которое необходимо удовлетворить.

— Опять-таки, правда, — сказал он.

— Когда ты заметил, что твой барин умер? — спросила Раиса, не глядя на слугу.

Она, перебирая кружево зонтика, казалась совершенно равнодушной.

— Как и все, — более уверенно ответил Василий. — Когда мы подъехали к барскому дому и стали звать барина выходить из саней.

— Только тогда? А во время дороги барин не разговаривал?

— Он с нами не разговаривал в дороге, да и в такой холод трудно было говорить!

— Сколько времени вы были в дороге?

Василий внимательно взглянул на молодую женщину. Невольная дрожь пробежала по его телу.

— Я не помню, — ответил он с меньшей уверенностью.

— В котором часу вы выехали?

— В шесть часов вечера.

— А воротились назад?

— В десять с половиной.

— Вам понадобилось четыре с половиной часа, чтобы сделать двадцать пять верст?

Раиса уже не играла зонтиком: ее взгляд искал встречи со взглядом Василия.

— Барин останавливался у жены Ивана Мороза, — ответил он.

В комнате воцарилось такое глубокое молчание, что было слышно тиканье карманных часов Раисы.

— А больше вы нигде не останавливались? — спросила она.

— Нигде, — тихо ответил кучер.

Тихон безмолвно слушал, подумывая о том, что прикажет ему говорить барыня.

После короткого молчания Раиса сказала:

— А вот этот старик думает, что видел тебя тогда в лесу.

Василий бросил отчаянный взгляд вокруг себя. Его дикие глаза остановились на Раисе. Встретив ее взгляд, он заметил, что эта женщина не боится его.

— Кто это сказал? — спросил он. — Это ты, старик? В твои годы, приближаясь к смерти, ты, не боясь гнева небесного, так лжешь?

И вдруг Василий лихорадочно тряхнул головой, как бы решаясь на что-то.

— Если ты все знаешь, то ты также должен знать, чья рука усыпила барина и заставила сделать преступление!

— Твоя правда, — сказал Тихон, — не ты подготовил преступление! Пусть он сам расскажет, барыня, правду ли я говорил!

Раиса повернулась к кучеру. Неизвестно, что он прочитал на ее лице, но только выпрямился и произнес:

— Жена Мороза усыпила барина каким-то питьем, каким — не знаю! Я вез барина лесом, когда Мороз встал передо мною на дороге... Правда ли, старик?

— Правда, — подтвердил Тихон, — продолжай!

— Он меня остановил и приказал вынуть барина на холод, чтобы заморозить его! Я не соглашался, но Мороз грозил убить меня. Правда ли это?

— Продолжай! — опять сказал Тихон.

— Что я мог сделать? Умереть без пользы?.. Я повиновался сильнейшему. Барин заснул без мучений, и никто бы не узнал об этом, если бы этот проклятый старик не проболтался! Что же ты делал в лесу в это время и в такой холод, что ни один крещенный человек не рискнул бы выйти без чертова наваждения?

— Я крал дрова, — спокойно ответил Тихон.

Василий опустил голову.

— Барыня, — произнес он, — ты все можешь сделать со мной, но будет несправедливо, если я попаду под суд: без Ивана Мороза я был бы невиновен.

— Зачем ты взял плату за кровь? — спросила его Раиса.

Он еще ниже опустил голову и уже не думал защищаться.

— Твоя жадность погубила тебя!.. И ты также виноват, — обратилась она к Тихону. — Твое тело разбито за желание присвоить чужое! У тебя тело страдает, а у него, — прибавила она, указывая на Василия, — болит душа, а это не излечивается.

В маленькой комнате повисло тяжелое молчание... Раиса, чувствуя, что задыхается, открыла окно, и свежий воздух наполнил комнату.