Испытание Раисы („Красный кабачок“) - [3]

Иногда трое или четверо окружали ее стол в маленькой желтой гостиной, но иногда и пятьдесят человек толпились около него. Разговоры были постоянно рассудительны, чему много способствовала сама графиня, одаренная большим умом.

В четверг, в день смерти Поровой, собрание гостей у графини было не так многолюдно, зато отличалось пышностью. Во французском посольстве был вечер и многие отсутствовали, находясь там. Но большинство сочли долгом до начала вечера в посольстве посетить графиню, жившую за несколько домов от посольства, и провести у нее несколько приятных часов.

Кареты то и дело подвозили к подъезду обладательниц богатых и блестящих нарядов. Графиня, помещаясь в кресле, с удовольствием рассматривала свое блестящее общество.

— А вот и картины волшебного фонаря! — обратилась она к трем прелестным девицам в одинаковых костюмах, вошедшим к ней в сопровождении своей матери. — В посольстве остатки, а у меня все самое изысканное, самое шикарное! Хотя это несправедливо, но очень приятно!

— А вы, ma tante[1], туда не поедете? — спросил, подходя к графине, ее племянник, Валериан Грецки.

— Нет, мой четверг держит меня у пристани, — ответила графиня, — да, кроме того, я немного устала...

— Делать добро! — добавил присутствующий дипломат.

Графиня послала ему приятную улыбку и погрозила пальцем.

— Нет, — отвечала она, — я устала читать приходящие письма, часто очень смешные, большей частью лишенные смысла, а иногда и ужасные... нередко мне приходит мысль: удалиться от света, чтобы не видеть происходящего в нем!

Общий возглас был ответом на это признание, и в течение нескольких минут каждый старался высказать свой взгляд насчет удаления от общества.

— Об этом не стоит и говорить, ma tante! — сказал Валериан. — Что бы сказали несчастные? Это невозможно!

Графиня, довольная произведенным эффектом, которого она, в сущности, не искала, сделала знак, и молчание воцарилось в гостиной.

— Господа, — вдруг начал старый генерал, — вот вы удивляетесь, что созерцание несчастий может дать повод удалиться от света, но, право, свет бывает порой так грязен, в нем происходят такие вещи, что можно в ужас придти!.. Вот сегодня, например, я узнал у начальника полиции возмутительную историю, происшедшую на днях!.. По гнусности она затмевает даже все выдумки французских писателей!

— О, даже „Тайны Парижа“?[2] — проронил любитель уголовных романов.

— Парижские тайны и те даже не имеют ничего более ужасного!

— Вы нас заинтриговали, генерал! — не утерпела одна из дам. — Рассказывайте скорее ваше происшествие.

— Пардон, мадам! Дело это не гласное! Начальник полиции узнал его только сегодня утром! Я присутствовал в его кабинете тогда и не знаю, вправе ли я...

— Придерживайтесь правила — ничего не скрывать от своих друзей, генерал! — сказал молодой архитектор.

— Но донесения, которые я читал...

— Вы читали донесения? — послышалось со всех сторон.

Генерал утвердительно качнул головой.

— Вы читали донесения и не хотите нам рассказать? Да решайтесь же, генерал!

Он тщетно старался отговориться, придумывая благовидные предлоги.

— Не про воров ли? — спросил Валериан Грецки.

— Гораздо хуже!.. Однако если вы так желаете... между нами, кажется, нет девушек? — промолвил генерал, обводя присутствующих глазами.

— А-а, генерал, если ваш рассказ нескромен, — промолвила графиня, — вы знаете, что мои уши закрыты для вас.

— Но...

— Но раз мы его узнаем, мне кажется, нескромность исчезнет, — добавила графиня, погрозив пальчиком.

Все засмеялись.

Генерал, с утра лелеявший мысль поразить всех новостью, испугался, думая, что был слишком откровенен.

— Итак, господа, — начал он, — на днях здесь, в Петербурге, в семь часов вечера, была похищена тремя офицерами, проезжавшими на тройке, молодая девушка!

Звук разбитого фарфора перебил рассказчика: Валериан Грецки против желания уронил на пол стоявшую около его локтя маленькую китайскую вазочку.

— Прошу у вас извинения в моей неловкости, ma tante! — проговорил он с возбуждением. — Вы дорожили этой вещью!

— Нисколько! — ответила графиня. — Какой-то глупец подарил ее мне, и я благодарю тебя, что ты избавил меня от нее!

— Итак, генерал, ваша молодая девушка?

— Она была похищена, — продолжал генерал, — тремя офицерами и свезена в „Красный кабачок“! Там, несмотря на крики ее, она сделалась жертвой страшного насилия! Неизвестно, что было, что было бы с нею дальше, так как все трое молодых людей были пьяны, если бы полиция, и вдобавок иностранная, не помешала негодяям!

Валериан внезапно сделал нервное движение, обратившее на него всеобщее внимание.

— Да, Грецки, — обратился к нему генерал, — я понимаю ваше негодование: эти негодяи запятнали ваш мундир, но наказание...

— Генерал! — воскликнули двое любопытных в одни голос. — Конец вашего приключения...

— Конец таков: они оставили свою жертву, подвезя ее к городу, и девушка вернулась к своим родителям. Ее больная мать, не имея силы перенести несчастие, поразившее ее дочь, умерла от разрыва сердца и сегодня ее похоронили!

Вечер в посольстве был всеми забыт...

Ропот ужаса прошел по собранию. Генерал с торжеством обвел глазами взволнованных слушателей.