Испытание Раисы („Красный кабачок“) - [29]

— Конечно! А чем скорее, тем лучше!

— Мы поедем туда через неделю, — сказала она, — передайте людям, что я беру их с собой! Мы будем жить в деревне!

Удивленный и восхищенный этим быстрым решением, Фаддей взглянул на свою госпожу. Она имела решительный вид и выдержала с улыбкой взгляд старика.

— Положительно сам Господь ее послал! — думал Фаддей.

Раиса собралась быстро. Горничную свою она отпустила, кухарку также, мебель, безмолвная свидетельница горя и радости, была отдана на сохранение.

Когда ее выносили, Раиса смотрела на нее с тяжелым чувством: эти старые куски ореха, эти клочки протертой материи были поверенными ее девичьих грез, ее надежд и опасений!.. Но все это осталось в прошлом, и она не хотела заглядывать назад.

Накануне отъезда Раиса в последний раз посетила дом Валериана. Белые чехлы уже были натянуты на диваны и кресла, люстры и зеркала закрыты кисеей. Штофные портьеры и занавеси тщательно уложены и пересыпаны камфарой. Все было в порядке, все выглядело чисто, печально и пустынно, как в домах, покинутых на лето.

Окна, выкрашенные мелом, едва пропускали свет, и Раиса, оглядев все кругом, невольно подумала, что это запустение очень похоже на ее жизнь, такую же холодную и бесплодную...

— Нет, не бесплодную, — прошептала она, — я могу сделать много добра!

И тут же другая мысль пробежала в ее голове:

— Валериан, кажется, в ссоре с сестрой! Необходимо их помирить!

Окончив осмотр, Раиса решилась задать Фаддею вопрос, готовый уже в течение нескольких недель сорваться с ее уст.

— Получил ли граф чемодан, который вы ему послали? — спросила она, краснея и не смея поднять глаз.

— Да, сударыня!

Раиса не спросила, благодарил ли ее Валериан: если бы это было, Фаддей не замедлил бы передать об этом. Все же она спросила:

— Остался ли он доволен?

— Да, сударыня, он был очень доволен и сказал, что эти воспоминания облегчат его несчастье!

Раиса вздохнула.

„Если бы он захотел, — подумала она, — я была бы около него и облегчила бы его одиночество!“

— А деньги? — спросила она, — прибыли?

— Должно быть, прибыли, но мы не получили ответа.

Заехав к графине Грецки и не думая просить принять ее, Раиса оставила свою визитную карточку, а затем послала Фаддея узнать у графини, не будет ли каких поручений в деревню для племянника или госпожи Марсовой.

— Поручений не будет! — ответила графиня, а затем прибавила: — Фаддей, что ты думаешь об этой молодой женщине?

— Я думаю, — ответил с жаром старый слуга, — что одному Богу известно, что она делает! Эта женщина будет счастьем нашего дома!

— Да услышит тебя Господь! — вздохнула графиня.

На следующий день Раиса в сопровождении горничной и Фаддея выехала в Комарино. Поезд, везший ее туда, пробежал мимо густого леса, в котором покоились ее родители.

— Прощайте, мои дорогие! — прошептала молодая женщина со слезами на глазах. — Прощай все, что я любила! Я стремлюсь навстречу неизвестности. Что-то она мне сулит?!

27.

Грецки получил посланные ему Раисой деньги в тот день, когда она покидала Петербург.

Фаддей по простоте своей душевной описал ему все происшедшее...

Валериан не обвинял слугу за подробности, но эти подробности, сопровождавшие его письмо, тяжело ранили его самолюбие! Итак, отдать ему все, что принадлежало Раисе, помимо воли государя!..

Граф тщетно старался отогнать мысли, постоянно сверлившие его мозг... Ему было тяжело признаться даже самому себе, что он всем хорошим обязан именно своей жене, своему злейшему врагу!..

Он пробовал убедить себя, что Раиса только исполнила свой долг, но принужден был сознаться, что она не состояла у него в долгу, и посылка была лишь актом ее великодушия и чуткости! Это сознание несказанно мучило его, терзая особенно тем, что он не в состоянии ничего изменить! Не мог же он отказаться от помощи Раисы, находясь в таких тяжелых условиях!..

Уже приближалась ночь, когда его товарищи по ссылке, Резов и Собакин, весело вошли в бревенчатую избу, служившую жилищем графа Валериана.

На столе, покрытом скатертью, присланной Раисой, горела лампа. Маленькое зеркало — тоже присылка жены — висело над столом. Много прихотливых мелочей украшало комнату Валериана, свидетельствуя о том, как заботилась о нем его жена. Но контраст прошлого величия и теперешнего ничтожества был так разителен, что Валериан охотно забывал, что эти вещи, присланные Раисой, были только знаком ее заботливости.

— Ну, ты, кажется, опять в мрачном унынии? — спросил Резов, усаживаясь на диван, совершенно лишенный эластичности и волос которого выглядывал во многих местах. — Тебе трудно угодить! А как у тебя красиво и пахнет Петербургом, — произнес молодой сумасброд, глубоко вдыхая запах.

Грецки сделал нетерпеливый жест и ничего не ответил.

— Ты, кажется, получил сегодня новости? К тебе заходил фактор?

— Да! — лаконически буркнул Валериан.

— Какие же новости: хорошие или плохие?

— Скорее хорошие.

— Ты, может быть, получил деньги?

— Да!

— Какой же ты скрытный, все у тебя надо выпытывать! Сколько?

— Двенадцать тысяч.

Оба друга привскочили от удивления.

— Что?! Двенадцать тысяч? Да кто же тебе их выслал?

— Мое доверенное лицо, — замялся немного Валериан.