Испытание Раисы („Красный кабачок“) - [28]

— Напишите сзади ваше имя, сударыня, — сказал он, — ведь вы же посылаете деньги!

— Нет, — ответила Раиса, — это вы!

Фаддей поклонился и вышел.

Оставшись одна, Раиса направилась к маленькому дивану, поставленному так удобно, что он нехотя должен был быть любимым местом отдыха своего хозяина.

Действительно, припав на его спинку, молодая женщина почувствовала запах английских духов и дыма очень хороших сигар. Ясно, что Валериан проводил на нем все свое время, когда находился дома.

Раиса на мгновение поддалась чувству радости от совершенного благородного поступка, но муки сомнения вновь вернулись к ней.

— Жестокий! — шептала она, дав волю своим слезам. — Жестокий и неблагодарный!..

26.

Раиса часто возвращалась в дом своего мужа.

В этих посещениях она находила прелесть запрещенного плода: ею всегда овладевало какое-то непонятнее волнение, заставлявшее ее то краснеть, то бледнеть при воспоминании о Грецки...

Она чувствовала какое-то сладкое страдание, дотрагиваясь до вещей мужа, перелистывая его книги, изучая его привычки по рассказам Фаддея.

Старый слуга все более и белее привязывался к своей госпоже, так молчаливо и с достоинством заботившейся обо всем.

Молодая женщина внесла с собой в этот дом, управление которым было запущено, полный порядок и экономию, который входит в привычку при больших нуждах и малых средствах. За домом велось строгое наблюдение, излишние расходы были сокращены, бесполезные рты отосланы в деревню, так что доходы графа, наполовину расхищаемые, значительно возросли.

Фаддей заметил это и проникся еще большим уважением и любовью к умной правительнице.

Раиса решила разобрать один из ящиков, ключи от которого передал ей старый слуга. На самом дне, в маленьком ящичке, она нашла толстую связку писем.

Первым ее побуждением было перечитать их, а вторым — не читая бросить в огонь, так как это были письма женщины! Третье, самое благоразумное, — поглядеть на числа и подпись...

Она взяла одно письмо, написанное восемь месяцев тому назад за подписью Елены Марсовой. Раиса вспомнила, что это имя принадлежало сестре ее мужа, имение которой находилось рядом с имением Валериана.

Фаддей тоже говорил ей об этой женщине, но как-то нехотя и так безучастно, как об особе, про которую не хотел сказать ничего хорошего и ничего дурного.

Молодая женщина взяла одно из ее писем и решила прочесть, а потом сжечь, не прочитав, она была охвачена удивлением.

Госпожа Марсова два года тому назад загадочно лишилась своего мужа. Большинство было удивлено, и некоторые подозревали ее в преступлении. К несчастью она не могла доказать противного.

„Ты, который так хорошо знаешь, как я была привязана к мужу, — писала она, — какую любовь хранила я к нему, несмотря на наши размолвки! Ты, который знаешь, сколько я выстрадала от его безумств и измен, — поддержи и защити меня от сплетен...“

„Твоя обязанность защитить меня, моя — молчать, высоко подняв голову, — стояло в другом письме. — Нападки на меня имеют тень обвинения! Требуется употребить все усилия в пользу невинных!“

Валериан кажется не обратил должного внимания на эти воззвания, так как письма сестры становились все холоднее. Последнее, написанное впопыхах, дрожащей рукой, заключало следующее:

„Ты не приезжаешь, ты не хочешь приехать, а твое присутствие, быть может, спасло бы меня! Это служит доказательством, что ты также считаешь меня виновной! Я не унижусь до оправдания! Когда-нибудь ты раскаешься, что больше верил слухам, чем словам своей сестры. В тот день Бог простит тебе! Быть может, и я прощу, но только в том случае, если ты сознаешь свое заблуждение и несправедливость!“

Раиса задумалась, дочитав все до конца.

„То, что я сделала, очень плохо, — подумала она, — хотя все это не секрет, так как Марсова жалуется на тех, которые должны были бы ее защищать!“

Она положила письмо в ящик и позвала Фаддея. Тот сейчас же вошел. Он никогда при посещении молодой графиней своего дома не отходил далеко.

— Вы никогда не говорили мне о моей свояченице, — сказала она, — вы только назвали мне ее имя. Что это за женщина?

Фаддей сделал нерешительный жест.

— Это хорошая женщина, — торопливо произнес он. — Это сестра вашего мужа.

— Я это знаю! Она вдова?

— Да, вдова, — ответил Фаддей, опуская глаза.

— Есть у нее дети?

— Мальчик семи лет!

— Отчего умер ее муж?

— Он помер... Бог его призвал.

— После болезни? — настаивала Раиса.

— Я не знаю, я там не был, — прошептал Фаддей. — Уже десять лет, как я в Петербурге, и не знаю, что там делается.

Раиса, заметив, что ничего не добьется от него, отпустила старика. Фаддей, удаляясь, остановился у дверей.

— Разве вы не едете в деревню? Хорошее время настает, а управляющий-то неважный! Вы, сударыня, умеете так хорошо вести хозяйство... Если бы поехали туда, то много бы пользы принесли!

Молодая женщина взглянула на слугу: тот имел неспокойный вид.

— Вы получили плохие новости? — спросила она его.

— Плохие? Нет! Госпожа Марсова писала мне... писала только несколько строк, — добавил старик. — Она пишет, что так не может долее продолжаться: со времени ссылки барина там все пошло наоборот!

— Вы думаете, что необходимо туда отправиться? — спросила его Раиса.